В прошлом году наш клуб впервые прошел поход четвертой категории сложности. Классно прошел. Мы заняли первое место в чемпионате России по горному туризму среди походов - «четверок». Это был огромный успех для команды, в которой восемь человек из десяти впервые шли «четверку». Основная заслуга в этой победе принадлежит мастерству и удаче Новиченко Александра Михайловича – адмирала-командира прошлогоднего парада. Случилось так, что спустя два дня после возращения из похода он погиб. Было решено будущую пятерку, намеченную на следующее лето, посвятить его памяти.
За год до похода был уже известен маршрут, который практически повторял адмиральскую «пятерку» 1999 года. Руководитель тоже был известен еще за год до похода - Гена Ворсин. А вот состав участников утвердился только в мае. Зеленый свет был дан Ляшову, Гайворонскому, Поверину, Огурцову. Они по результатам четверки получили положительные характеристики и рекомендации к участию в пятерке. Мне, Кате Антоновой, Максу Пятибрату и Ярику Дьячкову посоветовали походить еще «тройки» и «четверки», для закрепления навыков. Несмотря на отклонение моей просьбы об участии в «пятерке», я не теряла надежды и почему-то знала, что фамилия Демина будет записана в маршрутную книжку. Мысль человека материальна, доказано наукой. В один прекрасный вечер Жижин сказал, что меня берут в поход в качестве завхоза. Ура!!! Я иду в «пятерку». Не знаю, на чем основано это решение. Главное, что я иду.

Состав команды получился следующий:
1. Ворсин Геннадий Анатольевич – руководитель.
2. Жижин Виктор Владимирович – Жижман, Мастер, замворсина.
3. Ляшов Игорь Викторович – Ляшов.
4. Гайворонский Владимир Иванович – Вован, Вовчик.
5. Федоренко Виталий Борисович – Федоренко, Виталик, кино и фотооператор.
6. Огурцов Виталий Сергеевич – Огурец, Веталь.
7. Демина Юлия Олеговна – это я, завхоз.

Наш поход был рассчитан на четыре недели и включал среди прочих шесть перевалов категории «тройка А». Вообще, маршрут был насыщенным и непростым. Отъезд запланирован на 22 июня 2002г. За день до отъезда мне приснилось, что у меня выпали зубы с кровью. Не слишком хороший знак для такого серьезного мероприятия как пятерка. Но чем меньше обращаешь внимания на приметы, тем реже они сбываются. Так я подумала и забыла про сон.
Как назло, 21 июня природа нам подкинула свинью в виде стихийного бедствия – наводнения. Машина МЧС, на которой мы должны были ехать, умчалась в командировку на ликвидацию последствий. По всему краю были размыты мосты и дороги. Ехать нам было не на чем и не по чему. Средства массовой информации вещали о сходах селевых потоков в горах Кабардино-Балкарии. То есть там, куда мы собрались. Я таких вещей очень боюсь. Гена прочел мне лекцию о том, что сели опасны в низовьях, где они набирают силу. Мы же будем идти по верховьям, по снегу. А там сели не сходят. В принципе, звучит успокоительно. Позже Ворсин не раз припоминал мне этот страх. На каждом перевале он делал объявление: «Внимание, сейчас на Юлю сойдет сель»… Гад.
Короче говоря, отъезд был перенесен на 24 июня 2002г, понедельник

26 июня

Сбор объявлен на пять утра в Ратиборе. Кому далеко ехать, тот ночевал на месте сбора. Я же, посидев с родителями «на дорожку», накинув на плечи непомерный рюкзак, ранним утром потопала в клуб. По дороге встретила Светку Кузину, которая совершала утреннюю пробежку. Она пожелала удачи в походе и побежала дальше. Дойдя до клуба, я вспомнила, что походный кусок сливочного масла, который я должна была принести утром, спокойно лежит в морозилке. Пришлось возвращаться, что, как известно, плохая примета. Но и без масла нельзя.
Нашим транспортом была МЧСовская «таблетка». Мы всемером, да плюс семь таких же больших рюкзаков, да плюс коробки с остатками заброски - ее основную часть Ворсин, Ляшов, Жижин на генкиной «Таврии» забросили неделей раньше. Все это еле поместилось в МЧСовский аппарат. Муки тела не дали насладиться обществом семерых, включая водителя, мужчин. Но ничего, впереди целых три недели исключительно мужского внимания и (какая прелесть!) женской монополии на это самое внимание.

Пока ехали, наблюдали разрушительную силу водной стихии, которая обрушилась на наш многострадальный регион в виде наводнения. Разрушенные мосты заставили нас покружиться в поисках проезда в Кабардино-Балкарию. Берега рек были загружены деревьями, вырванными с корнями, прочим мусором. Капитальные мосты капитально разрушены. Даже не представляю, что за напор воды должен был быть, чтобы все это натворить. Из-за таких природных кошмаров мы достаточно задержались в пути. И в долину Баксана въезжали около четырех часов пополудни. Наши несчастья Ворсин нам объяснил с научной точки зрения. Оказывается, наша маршрутная книжка была под номером тринадцать.
Сначала мы отвезли заброску на базу МЧС в Терсколе. Там мы со взаимной радостью встретились со славным песиком – кавказцем Чатыном. Еще в прошлогодней «четверке» мы с ним успели подружиться. Два МЧСника попросили довезти их до ущ. Адылсу, а точнее до кафе «Сакля», которое находится на слиянии Адылсу с Баксаном. Нам как раз было и надо в это ущелье, чтобы отвезти вторую заброску в альплагерь Джантуган. Веселые товарищи нам, однако, попались. Они не хотели нас отпускать, пока мы с ними не выпьем бутылку водки, которая была тут же приобретена в кафе «Сакля» и называлась «Шайтаночка». Пришлось выпить. Учитывая, что жара стояла приличная, с одной «Шайтаночки» мы уже хорошо укушались. И в таком виде проследовали вверх по ущ. Адылсу оставлять вторую заброску.

После развоза всех забросок направились обратно в Тырныауз, в поселок Былым, ущелье Кестантысу. Оттуда начинался наш маршрут, как и в прошлом году. Вспоминались многочисленные броды через Кестантысу. Учитывая, что уже вечер, мы надеялись, что наш железный конь забросит нас так далеко как сможет, и там сразу же упадем на ночевку. Однако пресловутое наводнение успело навредить и тут. Во-первых, река размыла дорогу, и с машиной пришлось расстаться тут же в долине Баксана. Во-вторых, уровень реки кошмарно увеличился, и перейти ее вброд не представлялось возможным. Было слышно клацанье булыжников под водой. Мощный поток реки двигал целые валуны. А по намеченному маршруту бродов насчитывалось штук двенадцать. Если бы мы решились двигаться дальше, то потратили бы не два дня на подход к перевалу Сарын, как при пятиминутных бродах, а, наверное, все четыре. Ясно, что мы потеряем много времени при переправах, если на них решимся, а это еще и небезопасно. Поэтому наш предводитель принял решение об отступлении. Пришлось выбросить из маршрута первых два перевала: Сарын и Джилги. Они не влияли на нашу категорию. Жаль только, что красивые места пропустили. Мы расспросили у местных жителей, как с того места, где мы стоим, можно попасть в долину Чегема на то место, куда мы должны были спуститься с перевала Джилги. Оказалось, что есть перевал Актопрак, дорожно-проезжий, никому из туристов не известный. Слово «Актопрак» кроме Мастера никто сразу запомнить не смог. И Ворсин по созвучию окрестил перевал Протектором. За сим именем он и вошел в нашу историю. Мы же начали свой путь. Сначала он проходил по размытой дороге вдоль грязной Кестантысу. Затем мы свернули налево и начали подъем по ручью, который в свою очередь размыл дорогу, ведущую наверх. Всюду, всюду мы наблюдали последствия наводнения. И везде эти последствия нам мешали. Ох, не вовремя мы вышли на такой маршрут.

Командирское решение (которое, к радости, совпадало с общим) было таковым: найти чистый ручей и встать тут же на ночевку. Однако с водой было туговато. Вся вода имела насыщенный песочный оттенок. В конце концов, мы дошли до какого-то коша в лопухах. Силы наши иссякли, и мы упали там, где стояли. На ночевку, конечно же. Вода хоть и не была чистой, но все-таки побледнее, чем то, что мы видели раньше. Поставили палатки. В нашей палатке «Полюс» нас было четверо: я Огурец, Ворсин и Мастер. Ясно было, что Гена с Жижиным будут спать по краям как старшие. Молодежь, то есть я и Веталь, должна улечься посередине. Но кто же может вытерпеть громогласный храп Мастера? Конечно, достанется всем. Но все-таки испытывать мощные храповые звуковые волны прямо в ухо – это слишком. Вот тут мы с Огурцом чуть не подрались за соседство с Ворсиным. Мирный договор огласил следующее: рядом с Мастером будем спать по очереди. Сегодня очередь Огурцова. Я вздохнула с облегчением и с надеждой на то, что в Огурце все-таки живет рыцарь, то есть что наше расселение останется без изменений. Мой самый постоянный и любимый сосед по палатке – Ляшов Игорь – жил теперь с Гайворонским под крышей у Федоренко.

Перед походом я сделала очень для себя важное приобретение: купила спальник. Он оказался огромным, два метра в длину, если не больше. Я даже расстроилась. Но, несмотря на недостатки – величина и немалый вес, были и преимущества: новый наполнитель с повышенной теплоизоляцией и, как ни странно, длина. Можно было в спальник засунуть ботинки во время холодных ночевок. Сегодня же мне предстояло испытать его на теплопроводность. Однако наша первая ночь не была показателем, поскольку оказалась очень теплой.

Спать улеглись по городским меркам рано, поэтому не спалось. Палатку оставили открытой. На небе была яркая луна, и она все освещала. Мы с Веталем и Генкой о чем-то трепались. Жижин уже устроил храп на все окрестности. Ему нисколько не мешал наш совсем не тихий смех. В какой-то момент я повернулась в сторону Жижмана и увидела на входе в палатку чей-то силуэт, который к нам заглядывал. При этом от испуга закричала. За секунду поняла, что произошло, и мой крик перешел в истерический смех. Мужики ко мне присоединились. Оказывается, это был всеми любимый дядя Витя. Он повел себя как лунатик: спал, почему-то сел, заслонив вход в палатку (вот вам и силуэт!), посидел не просыпаясь, снова лег и захрапел дальше, как ни в чем не бывало. Это еще что. Дальше Мастер отколол номер покруче. Пока мы продолжали свою болтовню, он завел разговор во сне. При этом кинул фразу: «Правый глаз лежал в стакане, остальное - на диване». Вот тут нам пришлось смеяться в тряпочку, чтобы не разбудить соседнюю палатку.

25 июня.

Ранний подъем. Как тяжело он дается! По крайней мере мне. Несмотря на бешеную рань (после городских-то условий!) солнце достаточно пригревало палатку, слышалось веселое пение птиц. Но из спальника вылазить не хотелось. Однако пришлось. Путь предстоял неблизкий и незнакомый. Местный житель, который рассказал нам про перевал Протектор, объяснил, что нужно ориентироваться на телеграфные столбы вдоль дороги. Так что не заблудимся.
Во время завтрака мы заметили далеко-далеко на холме двух всадников. И, поскольку мы ночевали на коше, который оказался не таким уж заброшенным, как казался сначала, данный факт заставил нас быстренько собраться и двинуться вперед. Мало ли что? Нас даже не смутило, что всадниками оказались овцы или камни, ожившие в неверной утренней дымке. В путь так в путь. Чем выше всходило солнце, тем тяжелее было идти. На небе ни облачка, лучи обжигают, по дороге ни капли чистой воды. Но все эти мучений окупились красивейшими видами долины, которая раздваивалась на нашем маршруте. Горы были невысокие, полностью зеленые, с небольшими вкраплениями лесистых участков. Солнечные лучи явно прорисовывались в утреннем мареве. Прямо таки библейские картинки с «разверзнувшимися небесами».

На развилке дороги в скале, которая была слева, оказалась дырка. Гора-кольцо №2 после кисловодской. Конечно же, возникла необходимость залезть туда. Смущало только одно маленькое препятствие – заросли крапивы и борщевика на пути подъема. А мы в шортиках-маечках. Все равно полезли. Все, кроме Федоренко. Он пока не вошел в ритм ходьбы и шел последним. Виталик остался внизу и снимал на камеру наши жалкие попытки продвижения к кольцу через крапиву. Мы же залезли туда, сфотографировались, Гена попробовал забраться на потолок. Вот и всё. А ноги все в волдырях. Даже не знаю, стоила ли эта фотография таких мучений. Отдышавшись после огненных процедур, которые, как некоторые утверждают, весьма полезны, мы потопали дальше по круто уходившей вверх дороге. Виды открывались и открывались. После взятия очередного холмика мы увидели все ущелье Кестантысу, которое замыкалось перевалом Сарын. Тем самым, до которого по причине полноводности реки мы не дошли.

Отлично был виден древний вулкан Кумкюгенкая, название которого в прошлом году мы учили целый вечер, сидя на противоположном склоне. Его еще команда Мастера обозвала по созвучию Ворсинкаей в честь нашего ныне действующего командира Генки. Мне стало почти грустно, что нам не удалось попасть в те края. Хотелось бы пройти по местам нашей боевой славы. Гена предложил пройти к Сарыну верхами, что бы реку вброд не пересекать, то есть по хребту. Моя тоска тут же усилилась от мысли, что нам придется сбрасывать набранную высоту, затем, если придерживаться идеи Ворсина, набирать ее снова и т.д. и т.п. Конечно же, последнее слово будет за ним. А Гена, посмотрев на наши кислые физиономии, решил свою идею придержать. Мы с облегчением вздохнули и быстренько зашагали в сторону Актопрака. Вдруг нашим глазам показался совершенно чистый, прозрачный, холодный, желанный ручеек воды. Радости не было предела, команда приступила к водным процедурам. Вдоволь наплескавшись, мы заметили, что почти стоим на перевале. При этом непонятно откуда течет вода. О леднике здесь нет и речи. А вода есть. Значит это самый настоящий родничок. От этих размышлений у нас возникли еще более нежные чувства к ручейку, и мы еще раз припали к водице. Пять минут – и мы на перевале. Несмотря на то, что Актопрак – Протектор самый, что ни на есть настоящий перевал, уважения среди нас, крутых парней – туристов, он не вызвал. Через него разве что асфальт еще не проложили. Широкая дорога проходит через перевал насквозь.

Мы запечатлелись для истории на самом крутом месте перевала Актопрак, в простонародье Протектор, и начали пробежку вниз, в долину Чегема. Это очень длинное и очень масштабное ущелье, исхоженное в прошлом туристами, ими же в недавнем прошлом забытое. Широкая грунтовая дорога вела вниз. Мы разбились по интересным группкам, т.е. по интересам.
Пройдя километра два, кто-то заметил озеро слева по ходу. Мы быстренько свернули с дороги и помчались к нему. Всем хотелось прикоснуться к холодной воде. Не знаю, было ли это озеро на самом деле озером или только лужей. Только стока оно не имело, а под водой росли цветы (явно, что после наводнения водоем вышел из берегов и залил полянку). Как только полетели во все стороны одежды мужчин, готовящихся к заплыву, я поняла, что этот привал продлится достаточно долго. С громкими ухами и ахами первыми погребли к середине озера Ляшов, Гайворонский и Федоренко. Доплыл один Вован. Остальные ретировались к берегу. Потом Генка, Огурец и Мастер последовали примеру первых. Впечатления были такие – вода хоть теплее чем в реках, но все-таки долго купаться без обморожений сложно. Это не касается только Гайворонского. Он все еще рассекал водные пространства с блаженным видом. Я же и холод – это два несовместимых понятия. В моем случае решение искупаться в горном озере приравнивается к двенадцати подвигам Геракла, причем всем вместе. Я сидела на бережку, рассматривала подводные цветы, клеила пластырем ноги. Максимум на что я отважилась, так это на полоскание своих беленьких ножек, как та Маруся на речке. Но эта процедура была необходима перед оклейкой ног. Кстати сказать, к этому времени на правой стопе образовался солидная мозолька. Огурец был моим собратом по несчастью. Его ноги, пожалуй, выглядели похуже моих.
Прошло часа полтора вместо планируемой половины. Двигаться все-таки надо. Помимо некороткого спуска в долину Чегема, нужно было еще двадцать с лишним километров пройти до поселка Эльтюбю. В идеале – до поселка Булунгу, но это еще на пять километров дальше. Эти перспективы на ближайшее будущее вгоняли меня в тоску. Но надо было идти. Через какое-то время мы добежали до скопления дорожно-ремонтной техники. Появилась надежда, что нас подвезут. Однако водители нам отказали, сославшись на нехватку топлива. Хотя все равно им этой дорогой надо было спускаться вниз. Мы не настаивали. Я, Жижин, Генка и Федоренко вырвались вперед. И когда дорога начала вдоль склона вилять серпантином, мы пошли напрямик по тропе. Пахло чабрецом и еще чем-то очень знакомым. Ляшов, Вован и Веталь отстали и пошли по серпантину, чтобы ноги не ломать на луговых кочках.

Впереди увидели небольшое строение. Когда подошли ближе, это оказался дом старичка-пасечника. Он вышел нам навстречу и от всей души предложил угоститься медом и попить родниковой воды. А пить хотелось не шуточно. На небе ни облачка, солнце палит во всю. И тут такое предложение. Как ни согласится. Вдруг видим, что по дороге вниз едет грузовик, а в нем наша отставшая троица. На какое-то время они скрылись за поворотом. Мы же, срочно попрощавшись с добрым пасечником, ломанулись к дороге. Ожидали, что ребята там нас подождут. Однако они промчались мимо. Гады. Еще час мы топали на своих двоих. Самое обидное, что нам не досталось ни воды из родника, ни свежайшего меда. Не возвращаться же… А еще, пока мы бежали к дороге и перепрыгивали ручей, я по колено ушла в воду. И все ради чего? Чтобы остаться с носом.
Наши беглецы, когда мы подходили к ним, спокойно лежали в тенечке у обочины. Ух, как я бы сказала про них. Но после драки кулаками не машут. Здесь же стояла та самая дорожно-ремонтная техника, которая сослалась на отсутствие топлива и не захотела подвезти нас. Мы предложили оплатить топливо до пос. Эльтюбю. Водители были не против, а мы тем более, так как совсем не хотелось пиликать еще тридцать километров по асфальту. Нас загрузили в кузов огромного самосвала, или чего там еще. Знаю только, что его колеса были почти с мой рост. Водила сказал нам покрепче держаться за что-нибудь и рванул.

Какой русский не любит быстрой езды? По-моему эта пословица все-таки не про нас. Водитель, если не ошибаюсь – балкарец, ехал так, как будто последний раз в жизни. Нас кидало по кузову от борта к борту, пока мы не встали и не взялись за борта. Но теперь ветер не давал открыть глаза и рот, ибо приобрел ураганную силу от скорости машины. Тем не менее, нам очень нравилось, и мы что-то кричали во всю глотку. Жутковато стало, когда въехали в каньон. Дорога зажималась с обеих сторон скалами километровой высоты. При этом Ляшов утверждал, что сверху часто бывают камнепады. Тут мы стали внимательно всматриваться вверх, хотя это вряд ли бы нам помогло при обвале. Еще страшнее стало, когда впереди показалась размытая наводнением дорога. Слева – склон, справа – обрыв в реку. Между ними узкая полоса того, что осталось от дороги. А водитель не сбавляет скорости. Мы с Ляшовым прижались к левому борту. Если что будем выпрыгивать. Остальные с сумасшедшинкой в глазах смотрели вперед и ждали, что же будет. Наш водитель оказался профессионалом, к общему счастью. Он проскочил этот участок даже не моргнув. И машина, можно сказать, тоже не моргнула. Видать для местных жителей такие дороги – каждодневная банальность. Они даже внимания не обращают на узкие места. Вот и хорошо. Федоренко пытался заснять всю эту феерию на камеру. Забегая вперед, скажу что получилось одно прыгающее небо (наверное, Виталик упал на спину) на фоне наших воплей и гомерического смеха.
Через полчаса мы оказались в Эльтюбю. Конечно, лучше было бы сразу в Булунгу, но и за это спасибо. Нас высадили на единственной в этом поселке остановке. Пока мы собирались с мыслями, куда пойти на ночевку и вообще что дальше делать, в радиусе нескольких десятков метров собралась толпа любопытных селян. Для нас это открытие показалось диким. Очень неприятное чувство, когда тебя разглядывают люди абсолютно без стеснения и украдки, как это принято у нас. Я все спрашивала у наших мужиков, похожа ли я на мальчика? Мало ли что могут подумать местные жители об одной единственной девушке в компании шестерых мужчин. Я совершенно не знаю что они могут подумать, может оно все и нормально… Но мало ли что… Я посильнее надвинула кепку на лицо и старалась ни на кого не смотреть. Оставалось чувство, что ты в зоопарке. Только на месте животных, на которых глазеют. Причем мы заметили следующее: женщины максимум поглядывали на нас из-за оград собственных домов. Они занимались домашней работой. А вот мужчины как раз и образовали толпу интересующихся. К нашему приезду они скопились на небольшом асфальтовом пятачке и вели мирные беседы. Потом уже их внимание переключилось на нас. Видимо, местное население совсем не обеспечено работой, раз они стоят и лясы точат. А женщины все по хозяйству шуршат. Но так положено.

Нашему взору открылась труба, из которой мощным потоком текла абсолютно чистая вода. Труба находилась под мостом через реку Джилги, поэтому сразу мы ее не заметили. Забыв про любопытных варваров, мы ринулись к источнику удовольствий, самых неземных на данный момент – как-то умыться, напиться, намочить голову и т.п. Счастливее нас, наверное, никого на свете не было.
После водных процедур мы стали думать, куда податься на ночевку. Жижин – единственный из нас, кто здесь уже был. Естественно, наши взоры были направлены на него. Он посоветовал подняться вверх по ущелью Джилги до границы поселка. Так мы и сделали. Ушли где-то на километр от дороги. Пока топали, я рассматривала строения поселка. Мое внимание просто приросло к ним. Здесь все построено террасами. Так здорово и красиво, что просто слов нет. Заборы и ограды – каменно-булыжниковые. Они тянутся вдоль домов, при этом стоят на лужайках, которые в свою очередь охватывают другие заборы и ограды. Как сады Семирамиды, только, конечно, в уменьшенном размере. Но эффект тот же. Дома, огороды, пастбища для овец как будто висели в воздухе, для всего находилась своя терраса. Я шла, смотрела и радовалась, не знаю чему. А какое красивое название – Эльтюбю!

В переводе на русский Эльтюбю означает «низ селения». Этот поселок считается самым древним из балкарский селений. Рядом с остановкой, где нас высадили, внутри двора чьего-то дома расположена башня, от которой веет древностью. На самом деле это единственное оборонительное сооружение жителей. Построена башня во второй половине XVI века, в районе 1700 года. Причем тип архитектуры – сванский. То есть ее строили или пленные или приглашенные для этого сваны. Она трехэтажная, размер – 6?6?15 метров. Толщина стен у основания – один метр. Чем выше стена, тем меньше ее толщина. В качестве лестниц выступали обычные бревна с зарубками. Башня принадлежала таубиям (князям) Малкаруковым. Теперь является историческим и архитектурным памятником. Стоит, видимо, во дворе семьи Малкаруковых. Пока мы шли к месту ночевки, мимо нас проплывали обычные лужайки, расположенные террасами и выложенные камнями. Местный житель рассказал, что когда-то здесь росли персики. Но они были уничтожены сходом селевой массы по ущелью Джилги, в устье которого и расположено Эльтюбю.

На одной из таких террас на берегу реки мы расположились на ночевку. На другом берегу четверо детей уселись на камушки и смотрели на нас. Когда поняли, что мы стараемся не обращать на них внимания, начали свистеть и пытаться перейти через реку. Но река после наводнений была вспученная и совершенно не проходимая. Можно сказать, что нам повезло, и нападение детей не грозит.
Уже вечером за ужином мы разговаривали о дневных впечатлениях. Пришли к выводу, что в поселке идет вырождение. Ведь у них довольно замкнутый круг общения, и наверняка за сотни лет они все успели стать родственниками. А вообще поселок всем понравился. Казалось, что время его совершенно не коснулось. Как будто мы попали в средневековье. Я шла и представляла себе, что меня машина времени откинула на триста-четыреста лет назад. И ведь ничего противоречащего этому не обнаружила. Вот идет подросток и хворостиной подгоняет скотину. Одет он в домотканую одежду. Вот сидит бабуля и чистит медный таз песком. Дома каменные и обмазанные глиной. Ограды выложены из булыжников. Нет ни одного намека на современный быт.

Позже, уже дома я откопала такую информацию об Эльтюбю. До 1944 года это был солидный и развивающийся поселок. Здесь были начальная и средняя школа, клуб, баня, пекарня, заезжий дом, столовая, врачебный пункт, библиотека и даже ГЭС. После, в сталинские времена, последовали массовые ссылки селян в Среднюю Азию. В результате чего наступил упадок. Те, кто вернулись, не смогли восстановить поселок. Теперь детский сад и школа в пяти км в соседнем поселке Булунгу. Работать негде и люди ведут натуральное хозяйство. Ну, чем не средневековье? Население составляет 260 человек, из которых 80 пенсионеров и 100 детей. Отсутствует всякая инфраструктура.

В Эльтюбю родился и вырос знаменитый балкарский поэт Кайсын Кулиев. В районе очень много интересных природных объектов. Например, одним километром выше по ущелью Джилгису находится пещера Кала-Тюбю - «Низ крепости». Вход в нее расположен посередине отвесной скалы и, казалось бы, совсем недоступен. Однако в древности местные жители укрывались от нападений именно там. Еще выше по ущелью расположены останки Верхне-Чегемского городища, которое просуществовало до XIV века. Основной версией гибели является природный катаклизм. А еще выше по ущелью до сих пор лежит разбившийся в 1995 году вертолет.

После купания и прочих гигиенических процедур, способствующих выведению организма из состояния усталости, я осмотрела свои лапки. Они были в безнадежно стертом состоянии. Пришлось провести маленькую операцию в полевых условиях. Но я сглупила и обрезала кожу с мозоли, отчего получилась открытая рана. Я сидела на камушке и пыхтела, сопела, поскуливала от боли, все не решаясь заклеить мозоль пластырем. Вот тут и пришли спасатели на помощь в лице одного лица, а именно нашего командира Генки Ворсина. Он схватил мою ногу и попытался одним движением руки налепить пластырь, что в принципе ему удалось. А я чуть не поседела от страха. Все прежние вмешательства походного врача Дока заканчивались моими слезами в тихом уголочке. И вдруг опять посягательство на мои нервные окончания. Но больно не было, слава Богу.
Вечером к нам в лагерь пришел, можно сказать, сосед. Наши палатки стояли рядом с его домом. Он, видимо следуя законам гостеприимства, принес нам молока. Очень долго и очень интересно рассказывал, как на этом самом месте Сергей Бодров-младший снимал фильм «Война». Даже сейчас на камнях есть остатки какой-то пены с бинтами, использованных для декораций. А еще он спросил, почему мы остановились на берегу реки, ведь она очень сильно шумит и мешает спать. На что Жижин ответил: - «Ну, мне-то это не грозит». И показал на слуховой аппарат, который он отключает на ночь и спит мирным сном. Конечно, а про нас он не подумал. После вкусного ужина отошли ко сну.