7 сентября вышли на маршрут с первыми лучами солнца. Погода, после нескольких сырых дней, обещала быть отличной. У самого подножия ледопада вскочила стайка горных коз и убежала почти по отвесной стене, вызвав чувство острой зависти: - "Нам бы так! А еще лучше - летать!" Но перья у нас не росли и потому пришлось ползти.

"Заползать" начали по ледовому соракапятиградусному склону у скал с левого борта. Маневрируя между трещин, в связке подошли к фирновому плато. Солнце жарило вовсю. Сплошных разрывов в леднике не было, и это существенно упростило путь. Только в одном месте, через узенький мостик между трещинами, натянули веревочные перила, закрепленные на ледобурных крючьях. У начала фирнового плато устроили завтрак. Отсюда уже был виден перевал, представляющий осыпающуюся скальную перемычку между вершинами Аманауз и Азимба. По-прежнему в связке пошли к седловине через плато, трещин вроде нет, но кто его знает… И вот перевал! Категория трудности "двойка А", высота 3000 метров. Несколько мемориальных табличек на скалах, вид кругом суровый. Из тура извлекли записку, сделали несколько панорамных фотоснимков. Достав кар-ту и компас, уточнили расположение перевалов в верховьях Лабинского ледника. Хорошо был виден путь к Западно-Лабинскому перевалу, к перевалу Псырс. Пе-ред спуском устроили еще один перекус, ибо горы любят сильных, а сильные лю-бят жрать. Спустившись на ледник, ушли вправо, прижимаясь к скалам Азимбы,  в обход ледопада Лабинского ледника. Формы его рельефа вызывали у нас уважение и нежелание к ним соваться. К альпийским лугам вышли по ровному как стрела гребешку моренного вала. Здесь появилась тропа. С удовольствием сняли успевшие надоесть обвязки и просушили на солнце пропотевшие майки и штор-мовки. После отдыха чуть ли не бегом устремились в долину Большой Лабы до того места, где в нее слева впадал поток Цегеркера. У большого валуна размести-лись привалом на обед. Тушенки у нас было много, готовили ее с луком в котелке по банке на каждого. По случаю прохождения определяющего перевала предло-жил Вите и Олегу по крышечке огненной воды. Предложение было принято на ура.

Пока обедали, мимо прошло несколько туристских групп. Пешеходники из Костромы присели неподалеку от нас. Их предводитель выглядел весьма коло-ритно. К большому рюкзаку были привязаны новые ботинки с рифленой подош-вой. Cам он шел в разбитых кедах, болоньевая куртка и пузырившееся в коленях трико были перехвачены офицерским парадным поясом с огромным ножом с ру-кояткой из рога, больше походившего на абордажную саблю, чем на нож… Похоже было, что сей предмет, мешавший владельцу нагибаться, был для него либо символом власти, либо атрибутом для свершения какого-то ритуального обряда. Наш затрапезный вид в одних трусах проигрывал ему во всем. Но "пират" из Ко-стромы немного привял, когда увидел наши рюкзаки с притороченным к ним сна-ряжением, которое отливало никелем и хромом, а также каски и мотки веревок. Мы были круче…

Долина Цегеркера оказалась удивительно уютной, ровная тропа через час вывела нас на перевал с очень широкой седловиной, на которой расположи-лось неглубокое, но большое по площади озеро с зелеными берегами. Солнце уже закатывалось за хребет и повеяло вечерней прохладой. Однако прогревшаяся за день вода манила нас. Переглянувшись, как бы спросили друг друга: - "Идем? Раз, два, три!" и кинулись к рюкзакам, брошенным возле тура, за мылом и поло-тенцами. Удовольствие от купания было огромным, только солнце уже зашло. Палатку поставили рядом с озером. На ужин была все та же тушенка с луком и чай с сухарями, которые медведь почему то игнорировал, когда "ревизовал" нашу заброску.

В сумерках долго был виден наш следующий перевал имени 25 погран-полка. До него еще идти да идти, к чему мы и приступили с утра, выдерживая курс на снежники, расположенные на осыпном склоне. Спустя полчаса после вы-хода справа по ходу показалось характерное принижение, с виду легкодоступное. Посоветовавшись, решили сделать радиальный выход на предполагаемый пере-вал, за которым должен был находиться большой ледник. Припрятав рюкзаки, рванули наверх, взяв с собой только ледорубы да фотоаппарат. Оказалось, что ви-димый гребень еще не перевал. За гребнем скрывался небольшой цирк с осыпны-ми стенками. В центре цирка лежал снег, крутым склоном уходивший вправо. Нами уже овладел азарт поиска, с незначительным набором высоты по крупнокаменистой осыпи мы метров через триста вскарабкались на следующий гребень. С него открылся вид на верховья большого ущелья. Под снежной подушкой, венчавшей нашу седловину, раскинулся ледник Абгицко, из которого берет начало Алаштраху - приток реки Санчаро. Я запечатлел панораму цирка, пригодится по-том, если еще придем сюда. Олег находит тур, в нем записка, датированная 1980 годом. Оказывается, мы вышли на перевал Грибза, категория трудности - "двойка А", высота около 2400 метров. Оставив свою записку, вернулись обратно, подня-ли рюкзаки и двинулись дальше. А там…

На осыпи под перевалом - россыпи мин, гранат, части касок и другого военного снаряжения. На перевал поднялись не сразу, разглядывая и фотографи-руя следы войны. На перевальном гребне были разбросаны остатки стрелковых ячеек. То тут, то там виднелись спекшиеся от грозовых разрядов горки стреляных гильз от наших винтовок и немецких автоматов. Лежали, неизвестно кому при-надлежавшие, человеческие кости и обломки черепов. Когда-то здесь кипел жес-токий бой, после которого мало кто остался в живых, да и выжил из них кто-нибудь? Мы пробыли на перевале больше часу, стараясь осмотреть и запомнить как можно больше. В камнях нашли затвор то ли противотанкового ружья, то ли крупнокалиберного пулемета, на котором был выбит номер Л-5058. И снова кости, кости… Потрясенные увиденным, спустились вниз. По осыпи и простым ска-лам вышли к реке Санчаро. Вдоль нее тянулось множество троп. По одной из них, стараясь не терять высоты, по над рядом озер мы вышли на Санчарский перевал. Здесь большое количество обелисков и памятников защитникам перевала. На са-мом гребне была небольшая землянка со стенками, выложенными из камней. Внутри на грубом столике лежало несколько планшетов с фотографиями военных лет, портретами защитников перевала. Вокруг были разбросаны заржавевшие ос-татки военного снаряжения, гильзы.

Записки в туре не обнаружили, зато невдалеке ходил человек. Это был пастух, искавший свою лошадь. Он провел нас к месту на гребне перевала, откуда мы увидели крыши села Псху. Это вызвало у нас большой прилив энтузиазма и энергии. Вскинув рюкзаки, мы понеслись с перевала бегом и бежали, чуть ли не полчаса. Затем я, резко остановившись, опомнился, зачем? Еле докричался до ре-бят, которые успели оторваться далеко вперед. Действительно, зачем? Что нам делать поздним вечером в незнакомом селе, когда вот она, уютная площадка сре-ди можжевельника, рядом ручей с чистой водой, в рюкзаках еще хватает запаса тушенки и лука. Витя и Олег прониклись моими аргументами. После бивачных работ и приготовленного ужина устроили разбор нашего путешествия. У каждого нашлось, что высказать.

Для себя я сделал несколько выводов. Подбор участников должен про-водиться по критерию единства цели, не должно быть места соблазну, который создает запах моря, принесенный ветром на третий - четвертый день пути. Лучше надо изучать предстоящий маршрут по картам, отчетам и рассказам людей, уже бывавших здесь. Обязательно нужно знать заранее, как можно сойти с любой точки маршрута. Большая по количеству группа - большая потеря времени на технически сложных участках. Присутствие в команде опытных туристов - залог успе-ха похода. Все время нужно быть внимательным и осторожным, горы шуток не приемлют и ошибок не прощают. Понимание этого приходит к человеку не сразу, а по истечению какого то периода времени и это понимание называется опытом!  Он может быть разным, в том числе и горьким. Из двенадцати человек к концу путешествия пришли трое, что не делает мне чести, как руководителю, не сумев-шему эти выводы довести до каждого.

9 сентября под грозой, через некатегорийный перевал Бешта, мы спус-тились лесистыми тропами в Псху - село медоваров. Отсюда на попутном грузо-вичке переехали через перевал Анчхо, расположенный в южном отроге Главного Кавказского хребта. Казалось, все закончилось, но мне пришлось испытать еще одно сильное потрясение. Возле одного из источников, столь редких на южных склонах, водитель притормозил, чтобы напиться и набрать воды. И тут Коптяев, с утра мучившийся жаждой, как десантник, прыгнул с кузова и зацепился ногой за борт. На земле он приложился лбом о камень и потерял сознание. Это было уже выше моего разумения и сил. Я, взвыв, что-то нечленораздельное, вместе с Оле-гом тут же оказался рядом с ним.  Рассеченный между бровями лоб, струйка кро-ви и никаких признаков жизни. Это длилось несколько минут, которые мне пока-зались невероятно долгими. Лоб протерли спиртом, наложили повязку. То ли от запаха спирта, то ли от чего другого, но Витя, наконец,  открыл глаза и вскоре его взгляд стал осмысленным. Загрузились обратно в кузов, придерживая Витю с двух сторон. Еще несколько километров по лесной дороге и мы попали к авто-страде Авадхара - Гагры, в вечерних лучах солнца полюбовались зеркалом Рицы и, уже в сумерках, уперлись штычками своих ледорубов в черноморское побере-жье Кавказа.

На турбазе нас ждали. С Натальей все было нормально, если только можно было назвать таким словом все то, что произошло с ней на Чамагваре. По-сле оказания помощи в Сухумском травмпункте, она уехала домой. С ней  уехал Леденев. Для родителей Наташа попала в колхозе под трактор. На мой вопрос, как вы это сделали, ведь у вас были рюкзаки, ледорубы и прочее, Олег ответил: - "Я, хоть и дурак, но все это спрятал на вокзале в камере хранения!" Через год они поженились. А через два года прошли со мной искрометную горную "четверку" по Архызу, в которой было три новых перевала, в том числе первопроход через один из сложнейших на сегодняшний день в Архызе - Пшиш Узловой. В составе группы были также Коптяев и Пузанов. В 1989 году с их же участием состоялась "пятерка" на Центральном Кавказе, но это была уже другая история.

Казаков остался на море у своих родственников и оздоравливался, принимая морские и воздушные ванны. Ходил он уже без напряжения. Через день, после импровизированного банкета, мы уехали домой.

Пережитое напряжение от происшедшего в походе еще не скоро отпустило меня. Когда мои родные встретили меня на пороге и открыли дверь, они сразу сказали, что я был с лицом серого цвета. Такие вещи не проходят даром и, к ранее сделанным выводам добавился еще один: - поход заканчивается на пороге родного дома!

Ноябрь 1982 - апрель 2005 года