18 августа 1999 года.

Наши пожитки, уложенные в рюкзаки, имеют большой вес. Сгибаясь под их тяжестью, заходим в альплагерь "Джантуган", чтобы уточнить и проверить услышанное вчера. Все встречные в один голос говорят одно и тоже - в районе Шхельдинского ледника ограбили уже несколько групп. Раньше возле ночевок "Улыбка Шхельды" стоял целый палаточный городок. Сваны приходили в него под видом местных жителей или просто гостей, узнавали кто, когда, куда и с чем идет в ближайшее время. Затем встречали вчерашних собеседников на тропе и под угрозой оружия заставляли идти с собой на перевал Ахсу, который являлся самым простым путем из ущелья Шхельды в Грузию. Там забирали у горовосходителей рюкзаки и уходили с ними к себе домой, отпуская своих жертв восвояси. Таким образом, бандиты убивали сразу двух зайцев - шли налегке наверх, подгоняя невольных носильщиков, и отсекали возможную погоню, так как некому было вызвать пограничников.

Перейдя поток Адылсу по стальному мосту, попадаем в палаточный городок среди высоких сосен. Лес густой, за ним даже не видно склона ущелья. То тут, то там попадаются тропинки, ведущие в разные стороны, глаза разбегаются и мы расспрашиваем двоих молодых туристов, пьющих чай у своей палатки, про направление к леднику Кашкаташ и затем и про ситуацию с бандой. Ничего нового к уже известному не добавилось, зато получили ценный совет, что ходить в Шхельдинском ущелье следует рано утром и галопом, что бы сваны, завидев нас, не успели спуститься с перевала Ахсу и догнать. Наверно кое-кто из нас порадовался количеству километров, что мы набрали во время кроссов перед походом. Что ж, если придется убегать, посмотрим, кто быстрее…

На ледник Кашкаташ ведет две тропы: одна - по кулуару, удобная но жаркая, другая по моренному гребню, поросшему лесом, дающим спасительную тень, но крутую и местами требующей усилий. Подниматься начали по гребневой тропе. Там, где она стала уж очень узкой, перешли в кулуар. Глубоко внизу видны крыши старого альплагеря "Джантуган". Крутизна пути и вес пополнившихся накануне рюкзаков сбивают темп. После четырех переходов с большими перерывами между ними выползли на пологое плато. С правобережного моренного вала, поросшего рододендронами и можжевельником, спускаемся на ледник и возле большого плоского камня располагаемся на обеденный перерыв. Стараемся для облегчения рюкзаков съесть в первую очередь "тяжелые" продукты в виде сгущенки, зеленого горошка.

Солнце с утра палит, небо ярко синее. С места нашего привала хорошо обозревается панорама ледника Кашкаташ. Пик Гермогенова, Уллукара, узкая и крутая седловина перевала Кашкаташ, отвесные стены Вольной Испании, ледовый купол Бжедуха и, наконец, наш перевал, находящийся в северо-западном гребне вершины Бжедух. Очень красиво, величественно и сурово. Мы все здесь в первый раз и смотрим на окружающее с интересом и восторгом, не забывая между делом про колбасу и шоколад.

Лавируя среди трещин, подходим к подножию заснеженного кулуара, ведущего к перевалу. В кошках лезем вверх до начала каменистой, очень подвижной осыпи. После нескольких десятков метров по ней уходим вправо на кромку скал, которые не проскальзывают под ногами. Очень крутой набор высоты. Ледник, с которого начался подъем, кажется расположенным прямо под нами. После серии скальных участков, где пришлось лезть с некоторым напряжением, выходим на перевал. С него видны перевалы Ахсу и Юсеньги, немного в профиль просматривается склон под перевалом Бивачный. Во время недолгого отдыха выясняется, что ни воды, ни снега на седловине и поблизости нет, допив остатки чая, принесенные с собой еще с обеда, принимаем решение о спуске с перевала на ледник Бжедух.

Солнце клонится к западу, на горизонте уже показались сумеречные тени. Передохнув, взваливаем на плечи уже успевшие надоесть за день рюкзаки и съезжаем, забирая вправо, по сыпухе к обрывистому краю, где начинаются монолитные скалы. Около тридцати - сорока метров спортивным спуском приводят нас к стене, откуда отвес вниз около шестидесяти - семидесяти метров выводит на правобережную морену ледника Бжедух. Адмирал проводит разведку и принимает решение - спускаться здесь. Один за другим участники уходят на длиннющий дюльфер. По мнению Мастера склон перевала тянет больше, чем на «двойку А». Может быть, мы проскочили более простой вариант спуска, но разбираться с этим некогда - с запада надвигается гроза. Полыхают зарницы молний и оглушительно гремят громовые раскаты. Однако, к счастью, дождь до нас не дошел. Уже в темноте сумели прилепить палатку к ледовому бугру и набрать на леднике чистой воды для ужина. Разбираем рюкзаки и варим макароны с компотом и заваливаемся на боковую. Мы порядком устали, засыпаем чуть ли не мгновенно, плевать на возможную близость разбойников – сванов. Спать, спать, спать…

Август был в Адылсу

На альпийских лугах,

Вышли мы поутру

К леднику Кашкаташ.

Зелень горных лугов,

Шум воды в Адылсу,

Шелест веток берез

Остаются внизу.

Блестел лед серебром,

Грозен трещин оскал,

Скалы в лоб мы берем,

Пробивая туман.

Краткий отдых, присядь,

Посмотри мне в глаза,

Чтоб друг друга понять

Не нужны нам слова.

Крюк надежно забит,

Карабин на крюке,

Мы спускаемся вниз

По отвесной стене.

Все темнее вокруг,

Как же, день ведь прошел!

Ставим лагерь на льду

И на примус котел.

Немудреный обед -

Банка рыбы с лапшой,

В чай заброшен чабрец,

А потом – с ног долой!

19 августа 1999 года.

Встаем очень даже не рано. С утра в бинокль придирчиво осмотрели окружающие нас окрестности, особое внимание уделяя перевалу Ахсу и склону под ним. Как раз тут и охнули, увидев там три перемещающиеся точки. Идут от перевала вниз, потом обратно, затем смещаются к северному краю склона и неестественно быстро. Первая наша реакция - сваны либо встали на лыжи, либо шпарят на сноубордах! Приглядевшись внимательно в бинокль, догадались, что это резвятся под утренними лучами солнца туры. От сердца отлегло…

Между тем затяжной вчерашний бросок через Бжедух не прошел бесследно. Получилась незапланированная полудневка Группа трудно и долго собирается к выходу, не торопясь завтракает. Оглядываемся вокруг и принимаем решение идти на гребень, отходящий к западу от вершины Бжедух и искать проход на ледник Двойной. Движение начали только в двенадцатом часу дня. На гребень пришлось подниматься по живой осыпи. Постоянное напряжение и стремление не проскользнуть при движении утомляет нас. Сверху, из-под высокого жандарма, то и дело срываются камни. После того, как несколько крупных булыжников прочесали место, где мы присели отдохнуть в очередной раз, пришлось уйти резко в сторону направо метров на пятьдесят - семьдесят, благодаря судьбу за то, что ни один из брошенных рюкзаков не пострадал. Но вот и гребень, находим следы пребывания здесь людей, но логичного прохода к намеченной цели нет. К тому же по обе стороны гребня от жандарма часто срываются камни, прочерчивая замысловатые траектории. Садимся передохнуть и перекусить. И тут гора нам выдала… Из-под жандарма вывалился огромный валун размером с автобус. Падая на ледник Бжедух и разламываясь на части, в клубах пыли и дыма, он как метлой прочесывает склон, по которому мы поднимались. Игорек, снимавший до этого на видеокамеру падение "мелочи", успел поймать "автобус" в кадр, затем машинально опустил камеру, наблюдая катастрофу глазами. Быстро поднял камеру снова, но камень скрылся в туче пыли, из которой во все стороны летели осколки. Гребень под нами дрожал, мы - тоже. За "автобусом" следом сошел небольшой селевый поток. Тут же каменюга получает ласкательное прозвище "Убивец".

Страсти улеглись, мы пошли вниз вдоль гребня. Спустившись на несколько сот метров, перешли его и попали в центральную часть широкого карового цирка. Из него спускались по бараньим лбам. Таня дважды пострадала на спуске, сначала Игорек спустил небольшой камень, который по касательной задел ее по левой скуле. Затем в самом низу, при преодолении узкого кулуара, Таня "жабнулась" с бортика метра на два и слегка ободралась. Пришлось ей немного поплакать. Неудачно спускался и Игорек, ушиб колено.

Сгустились сумерки. В кармане правобережной морены сооружаем площадку. За водой надо ходить черт знает куда. Как и вчера вечером была "сухая" гроза. Ощущаем острое нежелание идти в глубь Шхельдинского ущелья. Мастер пережил несколько острых секунд, прежде чем различил, что предмет, оказавшийся в сотне метров сзади, всего лишь камень, напоминающий очертаниями человека.

20 августа 1999 года.

Утром Адмирал, не вдаваясь в комментарии, вскинул рюкзак и пошел вперед. За ним со смятением в душах двинулись и остальные. По гребню правобережной морены группа прошла поворот у места впадения в Шхельдинский ледник ветви с Ахсу. Впереди открывается пик Щуровского, Ушбинский ледопад и башни Шхельды. Доходим до поворота в ущелье западной ветви ледника Двойной.

Адмирал далеко оторвался вперед и не останавливается. На корабле начинается ропот. Команда явно не хочет идти дальше, боязнь нарваться на бандитов, неясность дальнейшего пути действует угнетающе. Мастер в ответ на вопрос: - "Куда ведет Новиченко?" пожимает плечами, называет по имени ледник, ледопад которого открывается впереди и тоже уходит. Следом пошла Таня, за ней остальные. У подножия ледопада собираемся вместе и, после обсуждения сложившейся ситуации, принимаем окончательное решение - на Чатынское плато не ходить, ограничиться радиальным выходом на перевал Шхельдинский и восхождением на пик Вуллея. Палатку не ставим, так как наше местонахождение хорошо просматривается с перевала Ахсу.

Спустя час Адмирал уходит на перевал один. Остальные отказываются под разными предлогами. Оранжевая фигурка долго была видна в лабиринте ледопада, затем скрылась за перегибом. На склоне справа от ледопада часто срываются отдельные камни, был обвал и покрупнее. Дважды гремело со склона Центральной Шхельды. Сначала - ледовый обвал, затем камнепад, который был особенно эффектен, когда камни как снаряды замолотили по монолитам скал, поднимая характерные облачка пыли с россыпями осколков в местах ударов.

Команда, морально подавленная, располагается на отдых. Палатку было решено не ставить до сумерек. Однако этим пришлось заняться раньше, надвигался дождь. Вместе с первыми каплями дождя появился и Адмирал. Он принес две записки - с вершины и с перевала. Не передыхая, взялся за ремонт горелки, которая порядком закоптилась. С каждым походом наши нагревательные устройства становится все более совершенными, но всякий раз появляются новые проблемы, которые трудно предусмотреть. Игорек и Мастер, скорчившись под накидками, в это время мучились с чадящим примусом, пытаясь приготовить ужин. У них получилась относительно съедобная баланда под названием уха из толстолобика и нечто, называемое компотом, когда сушка плавает в теплой воде. И "уха", и компот были поданы в сопровождении суфле из сухарей.

Клапан в примусе плохо травил,

Турист себе ужин мирно варил.

Утром товарищи еле нашли

Крышку кастрюли и чьи то очки.

Дождь перешел между тем в грозу с крупой и градом, которая продолжалась и после отбоя.

21 августа 1999 года.

Утро начинается с того, что дежурные довели до кондиции вчерашний компот. На этом завтрак ограничивается. Собираем лагерь и спускаемся вниз на Шхельдинский ледник по пути вчерашнего подъема.

Но что это? На леднике стоит палатка, которой вчера не было. От немецких ночевок сверху идут четверо. Мастер живо рисует картину того, что сваны с утра бежали за нами на немецкие ночевки и теперь, обозленные неудачей, скачут обратно. В быстром темпе спускаемся, догоняя Игорька, в рюкзаке которого лежит бинокль. Вооружившись оптикой, проводим разведку. Оказывается это - туристы, среди них одна женщина. Успокоенные увиденным, у поворота Шхельдинского ледника напрямую пересекаем его и выходим на тропу, ведущую к перевалам Ахсу, Родина и Юсеньги. Нам надо на Юсеньги, что означает в переводе с балкарского - "твой дом". Спустя два с половиной - три часа после выхода с места ночевки усаживаемся на зеленом бугре возле ручья и устраиваем основательный перекус. Пытаемся разглядеть встревоживших наш душевный покой четырех туристов - никого на леднике не видно. Сытная трапеза восстановила пошатнувшиеся силы команды и мы снова продолжаем подъем.

Перед нами скалы, местами поросшие травой. Несложное поначалу лазание приводит к основанию мощного водопада, стекающего из-под ледника, расположенного перед нашим перевалом. Адмирал проводит долгую разведку в поисках пути. Именно здесь ключевой участок, определяющий категорию перевала как "двойку Б". После разведки путь определился по крутой стене.

Первым без рюкзака с нижней страховкой поднимается Граф. Приятно видеть его уверенные и ловкие движения, когда он проходит тридцатиметровую стенку, в отдельных местах прямо таки прилипая к ней как приклеенный. Перила закреплены, команда поднимается по ним с рюкзаками при помощи жумаров и вспомогательной веревки.

Тридцать - сорок минут подъема приводят нас на уютную площадку рядом с ручьем. Быстро оборудуем лагерь. Адмирал с Игорьком "вставляют ума" примусу и горелке, Чип и Дейл возятся с ужином, им помогает Таня, Мастер идет с котелками за чистой водой к подножию ледника. Подготовленный стол на большом плоском камне не понадобился. Начавшийся дождь принудил ужинать в палатке. Ужин оказался вкусным и сытным. Разместились на ночевку в тепле и будучи сухими. Опасность встретиться с грабителями миновала. С трудом преодолеваем в себе желание показать в ущелье, оставшееся сзади, задницу со спущенными штанами. Таня даже сказала, что она не возражает против такого акта насмешки над разбойниками и готова в любой момент отвернуться в любом направлении, чтобы не смущать исполнителей. Можно спокойно отдыхать и от души радоваться такой возможности. Что то будет завтра? Ответ на этот вопрос спрятан за ледяным массивом, возвышающимся к северо-западу от нашего лагеря.

22 августа 1999 года.

Несмотря на ночной дождь и близость ледника, ночевка оказалась на удивление теплой. Состояние участников группы, вылезших из "кафетерия", можно было охарактеризовать словами: поднять - подняли, разбудить забыли. Мастер, поскальзываясь на камне, падает в ручей, просыпается окончательно и только после этого замечает красоту зарождающегося утра.

Солнце еще не показалось, но горизонт с востока уже четко обрисовал свои границы. Пик Гермогенова затенил седловину перевала Бжедух, вершина Бжедуха округлым куполом нависла над своим ледником, едва виднеющимся в сизом утреннем сумраке. Различаются жандармы на гребнях отходящих от пика Кавказ, в том числе и тот, из-под которого вывалился "Убивец". Вот - вот покажутся лучи солнца над далекими вершинами Тютю и Джайлык. Между пиками Кавказа и Вуллея четко рисуется заснеженная седловина перевала Шхельдинского. Совсем маленьким на фоне Чатына кажется пик Щуровского, под ним стена Ушбинского ледопада. Дальше к югу видны уже освещенные солнцем башни Шхельды, за ними пики Аристова, Профсоюзов, еще пока темная снежно-ледовая стена западного склона перевала Бивачного и язык ледника Ахсу. Солнце выходит из-за гор и заливает лучами нашу стоянку. Завтракаем за "столом", построенным еще вчерашним вечером.

В кошках выходим на плато висячего ледника под перевалом Юсеньги. Игорек неудачно перепрыгнул через трещину и раскровенил себе на правой руке средний палец. Аптечка наша в полном комплекте и порядке. Таня по всем правилам накладывает на смазанный йодом палец увесистый бинтовой бандаж. Похоже, что без сванов-разбойников здесь не обошлось. Игорек показал им этот палец известным жестом. Те обиделись, выстрелили и попали. Игорьку тоска - в этом походе ему достается больше всех. За что?

С Эльбруса вниз полетел дельтаплан,

Снизу с ружьем поднимался Аслан.

Дальше без слов нам все ясно, друзья -

Зорок глаз у Аслана и тверда рука!

На перевальную седловину выходим по осыпному склону. Видимость миллион на миллион. Прямо перед нами скалистые конусы Большого и Малого Когутаев с перевалом Жемчужина Приморья между ними. Чуть правее от них Эльбрус, Минги-тау, Эль-Гамашхо, Шат-гора - как называют вершину разные народы, которые видят ее. В древних источниках писалось, что даже с Средиземного моря аргонавты видели парящую далеко в небе гору.

Внизу зеленые склоны, ведущие в ущелье Юсеньги. Видно несколько маленьких озер. Фотографируемся на перевале возле крупного валуна, торчащего как палец над гребнем. Пройдя траверсом гребень к северу, находим удобное место для спуска и через сорок - пятьдесят минут садимся на зеленой лужайке - отдохнуть, а заодно и пообедать. Успеваем постираться, а желающие даже искупнулись в ручье. В зеленой невысокой траве находим много шампиньонов. Крошим в суп. После обеда спускаемся вниз вдоль ручья. По пути находим еще порядочно грибов. Не торопясь, выходим на берег Юсеньги и разворачиваем палатку. Ниже по берегу на расстоянии около километра видно большую палатку - пост пограничников. Спустя час после спуска идем к ним за заброской, которую доставили туда еще три недели тому назад. Подойдя к палатке почти вплотную, произвели там тревогу. Молодые солдаты, кто в чем, повыскакивали из тени, хватая автоматы. Стоявший возле стереотрубы спиной к нам солдат получает от парня в трусах и майке затрещину. Все ясно - проспали салабоны! Очутись бы на нашем месте банда - надавали бы им щелбанов и отобрали бы оружие. У нас проверяют документы и ошарашивают тем, что здесь никаких продуктов нет. Командира поста на месте тоже нет, он ушел на Бечойскую тропу и сегодня должен вернуться. Садимся возле проволочного ограждения и ждем, высказывая разные предположения относительно нашей заброски.

Командир - лейтенант появляется на посту спустя два часа в сопровождении трех солдат - пограничников. Весь в новеньком с иголочки. На ярко зеленом берете отливает золотом кокарда и значок с российским флагом. Лоб и щеки уже подгорели. Также просматривает наши документы, недоумевая, откуда мы взялись. Оказывается, что кроме перевала Бечо он ничего здесь не знает, так как находится здесь неполную неделю после окончания училища во Владивостоке. Про нашу заброску ему тоже ничего неизвестно, после первого августа здесь произошло две смены состава, есть только коробка с тремя пакетами сухарей и бензином. Тут же отдает приказание, из палатки выносят одну из пяти наших коробок, в углу которой сиротливо лежат три (из двадцати трех!) пакета сухарей, три бутылки с бензином, одна с газом. Рядом грязный пластиковый пакет, из которого мы вытряхиваем тапочки и носки Игоря, следом выскальзывает головка лука и чудом оказавшаяся здесь запасная кассета для видеокамеры. Дела…

Покидав уцелевшее в один из четырех взятых с собой рюкзаков, возвращаемся на свой бивуак и начинаем думать. Нечего говорить о тех крепких словах и выражениях, которые мы произнесли на обратном пути. Идти на следующий перевал - "тройку А" без продуктов нельзя. Вызревает следующий план: спускаемся на Баксан и добираемся в Терскол; снимаем заброску, предназначенную для восхождения на Эльбрус; проходим перевал Неву в обратном направлении.

Ужинаем остатками макарон с грибами и пьем чай и компот, благо бензина много. Во время трапезы Коля-завхоз со скорбными интонациями зачитывает список того, что по всей вероятности уже никогда не попадет в наши желудки. В сумерках к нам приходит лейтенант Евгений с пограничником Гришей. Угощаем их компотом и ведем разговор обо всем. Выясняется попутно, что помимо плохого знания района, пограничники совсем не владеют техникой хождения по горному рельефу. Нет ледорубов, кошек, веревок. Выход даже на такой простой перевал как Бечо - "единица Б", для них неразрешимая проблема. На прощание дарим Евгению нашу карту Приэльбрусья, по которой можно хоть как-то ориентироваться. Сами укладываемся спать. Окончание сегодняшнего дня уж очень эмоционально и сон в голову не идет. Особенно обидно получить такую подлянку от своих, когда благополучно избежали встречи с бандитами. Название ущелья надо измениить и звучать оно должно - "Неюсеньги" - заявил Мастер - это не наш дом.

Заброску туристы зарыли в лесу,

Спирт и консервы, халву, колбасу.

Спустя три недели на место пришли -

Бутылку пустую в яме нашли…

23 августа 1999 года.

Уйти с утра не удалось. Срываются сильные дождевые заряды. Ждем улучшения погоды около двух часов и только после этого пошли вниз. Проходя мимо заставы, отмечаем про себя, что оба часовых бдительно наблюдают за нами., не выпуская оружия из рук.

Спуск до Тегенекли занял около полутора часов. Адмирал с Игорьком уходят выяснять отношения на вторую заставу, в ведении которой находится погранпост "Бечо". Остальные собирают грибы и готовят обед. Через пару часов делегаты возвращаются, естественно, без всякой компенсации за нанесенный ущерб, но зато со "спущенным" паром. Попутно стало известно, что четверо туристов, от которых мы шарахнулись на Шхельдинском леднике два дня назад, в свою очередь спустились оттуда только вчера вечером в сопровождении наряда погранцов, ибо "видели шестерых сванов, которые уходили по направлению к перевалу Ахсу" и, опасаясь возможной встречи с другими, залегли. Это звучит традикомично, "шестеро сванов" с кривыми усмешками переглядываются между собой..

После перекуса выходим на автостраду и сразу же уезжаем в Терскол. При выходе из автобуса какой то мужчина возле остановки здоровается с Жижиным и говорит, что помнит его, когда он был здесь несколько лет тому назад с командой. Адмирал иронично шепнул Мастеру: - "Вот, что значит слава!"

Проходим поселок по направлению к опушке леса, навстречу две женщины, одна из команды москвичей, шедших через перевал Чат - Ира Борцова. Здороваемся и узнаем ужасную весть - в Архызе погиб наш товарищ Юра Лаврентьев, который повел команду на свою первую четверку… Больно. Мы за относительно недолгие пять - шесть лет успели подружиться и часто ходили вместе.

Ставим палатку на опушке леса. Приносим заброску из МЧС. Готовим ужин. За столом поминаем Юрия Сергеевича и думаем - может ошибка? Может не он? Может слухи? Невозможно поверить в то, что товарища, с которым меньше месяца тому назад встречались и говорили о горах, больше нет. Но все-таки чудес на свете не бывает. На память приходят строки из старой песни:

"…Мы будем ждать под непобежденной стеной,

Сидеть и смотреть, как туман поднимается снизу

И думать о том, какой непомерной ценой

Выпало нам покупать для себя альпинизм…

Но горы есть горы и альпинизм это спорт.

Мы все-таки знали, чего мы хотели.

Не все корабли до сих пор возвращаются в порт

И люди не все умирают в теплых постелях…"

24 августа 1999 года.

Утро дождливое. Выходим на Азау уже ближе к полудню. Там опять встречаем Иру из Москвы. Рядом с нами корреспондент-фотограф из Краснодара. Стоим и разговариваем около часа о горах, о горовосходителях, о снаряжении - обо всем.. Пасмурно, слегка моросит. Время поджимает, прощаемся с собеседниками и спускаемся к реке.

Идем по тропе в каньоне Азау, это название переводится с балкарского как - "река, по которой мало ходят". Стены каньона - все в граненых пилонах, очень похожи на те, что мы видели в Джилги, только, в отличие от них, они черного, почти антрацитового цвета. Видны следы свежих обвалов и падения больших камней.

Постепенно выходим из каньона на расширение ущелья, где сливаются потоки с ледников Большой Азау и Чегеткары. Здесь останавливаемся на моренных буграх, поросших густой травой. Начинается сильный дождь. Пытаемся переждать его под накидками. В это время слышен свист. Два молодых кабардинца с другого берега просят помочь им перебраться через поток. Завхоз и Мастер ловят веревку и закрепляют ее. Один из путников переправляется по ней. Второй тоже хочет сделать это, но не знает, как потом снять веревку. Дождь к тому времени прошел и к месту событий прибыл Адмирал с остальной командой. Принесли еще пару веревок и, после недолгих манипуляций с ними, проблема была решена. Охотники (или контрабандисты?) быстро уходят в Азау с тяжелым рюкзаком.

Идти дальше было уже поздно, упали на ночевку на том же месте, где пережидали дождь. Адмирал был в очень подавленном настроении, так как пошла полоса невезения и задержек на маршруте. Делается что угодно кроме движения вперед. В команде чувствуется какое то напряжение, которое трудно снять даже шуткой. Наверное начинается тот самый период времени, когда мы, может быть, начинаем надоедать друг другу, ведь уже живем вместе больше трех недель и у каждого из нас есть свои достоинства, а вместе с ними и недостатки…

25 августа 1999 года.

Со стороны Баксанского ущелья тянет туман. Небо над нами чистое. Ловя момент, быстро по леднику, затем по осыпному склону поднимаемся на Песчаную гостиницу. Отсюда хорошо видны перевалы Азау, Чиперазау, а также наш следующий - Нева, находящийся в отроге вершины Малый Донгузорун. Траверсом скально-осыпного склона проходим на ледник Чегеткару и постепенно, набирая высоту, приближаемся к западным контрфорсам отрога. Здесь останавливаемся для перекуса, несколько раннего, но это диктуется тем, что на скалах, по которым предстоит подъем, негде будет собраться.

Внимательно просмотрев склон, ведущий к перевалу, отказываемся от прямого классического подъема на него. Задача состоит в том, чтобы по контрфорсам дойти до снежного склона, с него попасть на ребро, по которому, смещаясь вправо по ходу, можно достичь гребня. С предполагаемой точки выхода на гребень необходимо пройти по нему в южном направлении через скалистый бугор и спуститься на седловину перевала.

Несложным маневром подходим к сужению рантклюфта и перелазим на скалы, которые сильно разрушены, много живых камней. Идем не спеша, как можно аккуратнее, сравнительно быстро достигаем снежника. Адмирал проводит разведку дальнейшего пути, попутно разряжая ребро от ненадежных камней. В кошках, в три такта по крутому снежнику достигаем ребра. Здесь в двух местах несколько напряженное лазание. Начинает отставать Таня. Ей становится плохо - знобит и тошнит. С трудом достигает гребня, где у нее забирают рюкзак и одевают потеплее. Еще несколько десятков метров по гребню (обнаруживается пара седловин с турами на них) и мы выходим на перевал Нева.

Прямо перед нами громады Донгузоруна и Накратау. Далеко внизу, в зеленой котловине озеро Донгузорункель, возле которого видно какую то кошару. Состояние Тани требует остановки. Но здесь нет воды и ощутимо сифонит ветер. Поэтому после двадцатиминутного отдыха, во время которого полностью разгружается Танин рюкзак, съезжаем по простой осыпи на ледник Медвежий. Продвигаясь вдоль левого борта, ныряем в рантклюфт, затем выходим из него на осыпь и по простому снежнику спускаемся на ровное плато ледника, немного намокшие от кратковременного пребывания рядом с водопадом в конце спуска. Граф и здесь верен себе. Спустился без кошек, правда, не так быстро, как остальные. Тане здесь уже стало лучше.

Оглядываемся назад - неужели это "тройка А"? За все время прохождения мы ни разу доставали веревку и не забили ни одного крюка. Весь перевал Нева был пройден свободным лазанием. Между тем юго-восточная сторона неба сильно почернела, надвигалась гроза. Чуть ниже языка ледника срочно стали оборудовать площадку. В это время замечаем, что снизу к нам поднимаются трое. В бинокль устанавливаем их принадлежность к пограничным войскам. Игорь на всякий случай опять прячет в камнях видеокамеру. Поднявшись к нам тревожная группа проверяет документы и с беспокойством сетуют на наш выбор места ночевки, говоря, что вчера где то рядом сваны раздели группу чехов. Мы переглядываемся, потом решаем, что в грозу бандиты не рискнут осчастливить нас своим посещением. Пограничники, забрав наш пропуск, быстро возвращаются вниз, на пост возле озера, который мы сверху приняли за кошару. Крупные капли дождя уже начали падать. Готовить ужин пришлось в тамбуре палатки.

В ущелье началось такое, что нам еще не приходилось испытывать. Сильная гроза бушевала всю ночь. Порывы ветра грозили сорвать палатку вместе с ее обитателями. А сколько тысяч ведер воды обрушилось на наш "кафетерий" за эту ночь - это не поддается никакому воображению.

Ужин, несмотря на буйство грозы, прошел по-праздничному. Мы все-таки прошли маршрут пятой категории сложности, который был первым для Коли и Сережи, вторым для Игорька, Тани и Саши и пятым для Виктора. "Командирские" были за руководителя и за каждого участника, вспомнили и Витю Коптяева, который прошел с нами половину пути...

25 августа 1999 года.

На склоне палатка, спят в ней друзья,

Ночью над ними проходит гроза.

Утро приятно бодрит аппетит -

В спальнике каждом свежий шашлык!

Утром обнаруживается, что ливень проходить не собирается. Готовим завтрак, затем обед, а улучшения погоды все нет и нет. В Приэльбрусье наступила осень, что со вздохом констатирует Коля.

Вынужденное бездействие делает наше пребывание здесь тягостным, уходит в никуда время. Книги и карты уже надоели, темы для разговоров исчерпаны, наступило то состояние, когда говорят, что горами «наелись». Хочется домой, где нас ждут и волнуются, о чем вслух и выражается наш завхоз. От слов Коля переходит к делу, начиная собирать рюкзак. Вместе с ним засобирались Граф, Мастер и Игорек. Адмирал, пошептавшись с Таней, сказал, что они остаются, чтобы попытаться взойти на Эльбрус. Оценив это заявление, меняет свое намерение Мастер, отодвигая свой рюкзак в угол палатки. Игорек тоже заколебался, потом сказал, что если погода будет хорошая, он не уедет, а будет ждать в Терсколе остающихся на ночевку. На том и порешили. После дележа продуктов трое закрываются поплотнее в палатке, а другие под дождем уходят вниз.

Уходящих ребят нельзя корить за принятое решение. "Пятерка" сделана. Мы совершили восхождения на пять вершин из восьми заявленных, прошли тринадцать перевалов из шестнадцати. Эльбрус не является решающим элементом похода, к тому же неизвестно, как сложится погода. Но тем не менее на эту гору всегда хочется попасть. "Зимовщики" вскрывают на ужин пару паштетов, пьют чай и готовятся ко сну в палатке, которая сделалась вдруг очень просторной и большой, из-за чего кажется более холодной и неуютной. Ну, да утро вечера мудренее. Доживем до рассвета, а там видно будет…

26 августа 1999 года.

Утро туманное. Несколько раз начинался и прекращался мелкий дождь. После скромного завтрака собираем лагерь и спускаемся к Донгузорункелю. В пути находим и подбираем грибы. Возле погранпоста над озером останавливаемся. Молодой лейтенант выносит нам пропуск и извиняется за гарнизон с поста "Бечо", где пропала наша заброска. Чувствуется, что вчера наши ребята тут провели соответствующую "политбеседу".

Дальше по хорошей тропе плавно спускаемся к Баксану. Спустя час после поста подходим к нижней станции канатно-кресельной дороги "Чегет". Возле кафетерия видим следы пребывания наших ребят - на столике знакомая бутылка из под "Спрайта", такая была у Игорька. Съедаем тут же по порции мороженого и на микроавтобусе за десять минут доезжаем до Терскола.

В помещении МЧС поднимаем остатки продуктов, заменяем походную амуницию и снаряжение на высотное. За усадьбой спасслужбы на репшнурах развешиваем для просушки спальные мешки и пуховки. Здесь же стоит чей то тяжелый велосипед с большим количеством багажников. Вскоре появляется и его хозяин. Знакомимся. Он производит на нас впечатление. Криштоф Айсман - двадцатилетний немец из далекого города Кале приехал в Россию на велосипеде, добрался до Домбая, там сделал восхождение на зуб Софруджу, потом перебрался в Баксанское ущелье, доехал до его конца и теперь хочет подняться на Эльбрус! Хочет идти вместе, узнав наши планы. Переглядываемся между собой и согласно киваем: - "Айда с нами!"

Наскоро перекусываем бутербродами и большим арбузом. В магазине подкупаем немного продуктов, укладываем рюкзаки. Крис, как его перекрестил Мастер, оставляет свой велосипед на хранение в помещении МЧС. Уходим в Азау, подбирая по пути грибы.

По сорок пять рублей с носа нам хватило, чтобы добраться сначала на фуникулере, затем на канатке до бочек. От верхней станции канатки меньше чем за час мы дошли до Приюта Одиннадцати, вернее, до того, что от него осталось после прошлогоднего пожара. Ставим свою палатку на "Скалах спасателей" - восточнее от Приюта Одиннадцати. Резко свежеет. Становится просто морозно. Готовим на ужин макароны по-флотски. У Криса аппетита нет, он съедает пару ложек, хватается за рот и… в палатке случается нечто, похожее на фонтан, сильная струя бъет в потолок палатки и с него на все остальное. От такого неожиданного приступа "горняшки" у нашего гостя мы немного обалдеваем. Крис на улице обтирается туалетной бумагой, мы ею же приводим в порядок себя и палатку. Адмирал половником выуживает попавшее в котелок, в котором еще не съедено и половины и выставляет его на улицу. По его лицу видно, что продолжить ужин он не в состоянии. Мастер требует сверхнормативную порцию "командирских", смачно поглощает их, хватает котелок, выуживает оттуда остатки мяса и под округлившимися глазами Адмирала и Тани преспокойно уминает его. Потом удовлетворенно ворчит, что им надо еще учиться и учиться у бывалых туристов.

В палатку влезает Крис, чувствует себя несчастным и сильно извиняется вплоть до того, что собирается уходить. Мы машем рукой, мол, чего с человеком не случается! Пьем компот с халвой, печеньем и сгущенкой. Крис из своего рюкзака достает пирог с повидлом. Вечерняя программа закрывается изумительной по красоте картиной, когда над Приэльбрусьем всходит круглая огромная луна. Перед отбоем собираем рюкзаки на утренний выход.

27 августа 1999 года.

В 3 часа утра мы просыпаемся, быстро завтракаем. Паштет, хлеб с икрой минтая, халва и кофе. Погода снаружи не ах. Из долины снизу тянет туман, на склонах Эльбруса видимость очень плохая. Мы все-таки решаем выходить на маршрут. План такой: если утреннее солнце разгонит эту муть, то мы будем в большом плюсе; ежели увидим, что идти дальше опасно, будем поворачивать. Крис остается в палатке, после вчерашнего подъема на высоту он еще не акклиматизировался.

Втроем спускаемся со скал на снежно-ледовый склон и стали подниматься по нему наверх по едва различимым следам. Время от времени приходится включать фонарик, чтобы разглядеть обстановку. Мы еще не дошли до скал Пастухова, как началась поземка, усилились порывы ветра, туман временами становится непроглядным. Продолжаем подниматься вверх, полагаясь временами на свою интуицию. Ноги начинают проскальзывать, надеваем кошки. Уже почти возле скал Пастухова впереди послышались голоса и замаячили неясные огни. Мимо нас проносится вниз большая группа в 15 - 20 человек. На лбу фонари, на ногах кошки, в руках палки. Со стороны они напоминают железнодорожный состав. По отдельным донесшимся до нас возгласам поняли, что этот поезд имеет английскую прописку. Оказывается, повернули они назад совсем недавно, чуть выше замечаем место их разворота вокруг большого камня.

Спустя некоторое время еще одна встреча. Мы приблизились к стоящей на месте группе из четырех человек - туристы из Краснодара. Они намереваются переждать туман на скалах Пастухова, которые находятся справа от нас. Обменявшись впечатлениями и попрощавшись с ними, мы продолжили подъем.

Стало чуть светлее. Сквозь белесую муть удается различать вешки, находящиеся в пятидесяти - семидесяти метрах друг от друга. Кажется, впереди идет еще кто-то. Догоняем и их. Четверо, один из них идет очень плохо, часто останавливается и подолгу стоит. Видно, что у него мерзнут руки, так как он пользуется высокими лыжными палками. Руки, поднятые выше локтевых суставов, затекают и стынут. Идем следом за ними около сорока - пятидесяти минут. Ветер начинает крепчать, становится значительно холоднее, мы уже давно надели на себя все что имели. Поземка превращается в метель.

Мастер, видя, как быстро исчезает только что продавленный ногой след, предлагает возвращаться, дальнейший подъем чреват последствиями. Таня и Адмирал с грустью соглашаются с ним. Мы находимся где то в двухстах - трехстах метрах от седловины, гора к себе не хочет пускать и с этим надо считаться.

Спуск обратно оказался не легче подъема. С большим трудом и напряжением находим дорогу от вешки до вешки. Кругом белая мгла, совершенно непонятно, куда наклоняется снежное поле под ногами - влево, прямо или вправо? Время от времени отступаемся. Снежная крупа больно бьет по лицу. Неожиданно сталкиваемся еще с двумя англичанами, которые с чисто британским равнодушием к погодным условиям медленно поднимаются. Кое-как изъясняемся с представителями туманного Альбиона. Сумели понять, что они только что прошли отметку пять тысяч метров и не собираются останавливаться. Тепло прощаемся с ними и продолжаем спускаться еще долгих полтора часа. Вот и наша палатка. Крис наотдыхался, собирался уже уходить к Приюту Одиннадцати и отдает нам в руки письмо, которое он написал утром, не надеясь дождаться нас. Было приятно прочесть строчки, написанные на русском языке хотя и с ошибками, но очень искренние. Расставание ненадолго откладывается, нам надо привести себя в порядок, немного отдохнуть и поесть чего-нибудь жидкого и горячего.

На склонах Эльбруса тем временем разыгралась непогода со штормовым ветром. Спим около двух часов, затем перекусываем, погода не улучшается, но нам надо уходить. С трудом собираем палатку, которую ветром норовить вырвать из рук, обменявшись адресами, сердечно прощаемся с Криштофом, полтора суток делившего с нами кров и пищу, и, вдоль гряды скал, под снегопадом скатываемся к бочкам. Под линией канатки выходим к верхней станции фуникулера, по размякшей от осадков дороге доходим до средней станции. Снегопад превращается в дождь. От средней станции спускаемся в Азау вместе с ее работниками на фуникулере. Под дождем быстро переходим в Терскол. По пути покупаем хлеб и, в качестве лекарства от простуды, бутылку водки.

Оперативный дежурный пускает нас в зал помещения МЧС. Есть вода и электричество. Натягиваем репшнуры, на которых развешиваем промокшую одежду и снаряжение. Моем головы, бреемся, ужинаем и, приняв по рюмке огненной воды, ложимся спать.

28 августа 1999 года

С пяти утра завтракаем, наводим порядок в помещении и в 6.30 выезжаем автобусом в Минводы. По пути дремлем. В Горячеводске перекусили. Из Минвод добрались прямым автобусом в Ставрополь.

Вдоль Баксана мы едем домой

За спиной оставляя Кавказ,

Эльбрус в сердце увозим с собой,

Нам к нему возвращаться не раз.

Каждый год мы приходим сюда,

Чтоб подняться к вершинам седым,

Себя чувствовать, хоть иногда,

Как лет тридцать назад – молодым.

Здесь выше всего - только небо,

Внизу воды Баксана текут.

Как много таких, кто тут не был,

Мало других, кто был уже тут.

Орел здесь терзал Прометея,

Подарившего людям огонь.

Склон каждый легендой овеян

С незапамятных древних времен.

Все смешалось – реальность и сон -

Мы в горах иль в квартирном плену?

Пол под ногой, ледовый ли склон -

Мы Эльбрусом грезим наяву…

Месячное путешествие по горам Приэльбрусья закончилось. Мы испытали множество эмоций. Были моменты, когда была радость победы, бьющая через край, были моменты горечи. Состоялся трудный, но памятный маршрут, о котором в будущем будет напоминать альбом с фотографиями, видеозапись отдельных фрагментов похода и эта повесть.

Попробуйте после этого спросить, а зачем нужно ходить в горы? Вряд ли кто либо из участников нашего похода сможет ответить на это со всей полнотой и четко аргументировать свой ответ… «Умный в горы не пойдет!» - расхожие строчки придумал когда то известный поэт Михалков. Им можно противопоставить стихи Геворга Амина:

Маршрутом опасным и трудным

Восходит кто смел и свободен.

Напрасно придумали трусы,

Что умные в горы не ходят!

Испытать себя, набраться острых впечатлений, общаться с друзьями – можно перечислить еще много причин, толкающих нас к перемене мест. Но, наверное, ходят в горы еще и потому, что они есть.

Друзья! Не обижайтесь на автора! Вспомните плакат, который часто висел в салунах ковбойских городков дикого Запада еще в прошлом веке. На нем было написано: - "Господа! Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет!" Так и автор рассказал без выдумок обо всем, что он увидел и пережил.

Приэльбрусье - Ставрополь

Август - октябрь 1999