15 июля.

Хорошее утро хорошего дня. Хотя для Макса оно началось с небольшого шока. Ему, как обычно, захотелось залезть на небольшую скалу, куда вчера вечером каким-то чудом забрался Адмирал. Но для начала Макс решил переодеться. И как только он отвернулся, со скалы грохнулся вниз приличнейший чемодан. Зрелище то еще. А Макс согласился с внутренним голосом – никуда не лазить. Тем временем мы готовились к восхождению на вершину Гумачи. В лагере остались Виталик и Мастер.

А мы одели кошки и пошли. Адмирал сразу же сделал мне замечание, что я слишком близко ставлю ноги, когда иду в кошках. Надо их широко расставлять. Склон на подъеме находился в тени, и снег покрыт был твердым настом. Поэтому в кошках идти было легко, они не забивались. Кошки на скалах пришлось снять. Очень скоро мы были на вершине. Вид оттуда открывался обширный и потрясный. Нам сильно повезло с погодой. Мы наслаждались панорамой, теплым солнцем, развязали дискуссию по поводу сбора цветного лома. Я как раз работаю бухгалтером в такой фирме, а на вершине обнаружился алюминиевый шест. Меня сразу начали подкалывать, чтобы я этот шест с собой прихватила, а потом набросились с упреками, что я работаю в такой аморальной фирме. Самым активным оппонентом был д.Саша. Но я яростно защищала честь своей фирмы, причем успешно.
Тем временем фотоаппараты отрабатывали свой бесплатный проезд в наших рюкзаках. Мы позировали на фоне Эльбруса, на фоне Чегет-Тау и так и сяк. Извели, наверное, целую пленку. Доктор и Новиченко после пошли на разведку неизвестного перевала, который был указан в записке москвичей, а мы начали спуск вниз. Мне больше всего понравилось спускаться в кошках по крутому склону. На ноги идет очень большая нагрузка. Мальчишки быстро спустились, я следом. Катя с Игорем шли последними. Я так поняла, что у Кати были затруднения со спуском, а Игорь ей помогал. Я это к тому, что они отстали, а мальчишки убежали вперед. Я шла сама, сняла кошки, так как на них снег сильно налипал. Подошла к лагерю, смотрю сверху, там мужики суетятся, вещи собирают. Чтобы к ним попасть, мне надо было спуститься по крутому снежному надуву. Я думаю: «Чем я не царевна? Съеду на ногах, по-взрослому». Мужики бросили все дела и стали смотреть, как я это сделаю. Тут тем более нельзя лопухнуться. Проезжаю первый пролет, а там в конце образовался ледяной порожек. Естественно, я в него врезаюсь и вылетаю рыбкой, головой вперед. Эффектно плюхнулась на живот. Кошки и каска, что были у меня в руках, улетели до самой скалы, ледоруб упал под меня. И тут все как начали ржать, по-другому и не скажешь. Да я и сама дико хохотала, представила, как это выглядело со стороны, ну прямо полет над гнездом туристов.

Отсмеявшись, Жижин сделал мне замечание, что я неграмотно начала спуск глиссером, неправильно ледоруб держала. Мне повезло, что он удачно лег под меня, а так ведь мог запросто пропороть живот. И Мастер пошел показывать, как надо спускаться. Залез наверх, принял правильную позу и поехал. Эх, красиво ехал. Только в том же месте вылетел рыбкой и в той же позе, в ту же точку приземлился. Вот тут мы точно чуть не умерли. Смеялись до коликов в животе. «Да, - говорит, - там порожек ледяной».

Пока мы ходили на вершину Гумачи, Мастер с Веталем сбегали на перевал. Западный Джантуган. А маршрут мы продолжали через перевал Восточный Джантуган или Ложный Гумачи – «двойку Б». На перевале ждали отстающих, грелись на солнце, я кошки одевала. Тут Адмирал как закричит: «Зарубайся!», я аж подпрыгнула. Оказывается, Макс сорвался на снежном надуве и мог влететь в камни, но вовремя зарубился. Дальнейший спуск произошел без осложнений. Обошли берш и спускались, а точнее катились на ногах, по закрытому леднику. Я быстро катиться не могла, что-то колено пошаливало. Жижин рядом показывал чудеса эквилибристики - ехал на корточках. Так только он умеет. Ниже встретили чехов. Они поднимались на перевал Джантуган. После вышли на моренный вал и вскоре были на зеленке. Это место называется «Зеленая гостиница», так как здесь альпинистам очень удобно ставить лагеря перед восхождением на Джантуган и близлежащие вершины.

Для нас эти ночевки действительно стали зеленой гостиницей. Как приятно посидеть на зеленой травке после трех дней снега. Мы разделись, достали вещи на просушку. Все это валялось вокруг нас, и мы напоминали со стороны цыганский табор на биваке. Здесь были и другие постояльцы – питерцы, англичане, еще кто-то, с кем мы не успели познакомиться, а также Дикий Конь. Я не знаю, на самом ли деле он дикий, но по другому его не назовешь. Этот товарищ начал приставать к нашим мужикам. Почему к мужикам – загадка. Особенно он бегал за Жижиным. Прогнать его можно было только брызгами воды. Тогда он убегает и идет жевать чужие палатки. А потом бочком снова подкрадывается к нам. Со стороны так смешно выглядит, впору в цирке выступать.

Тем временем мы с Доком готовили обед, то бишь супчик, под чутким руководством главного шеф-повара Адмирала. Пока варился суп, я и Веталь заточили по две пачки анакома с сыром. Новиченко все удивлялся, как такую дрянь можно есть. А мы улыбались и ели. Солнце палило со всей силы. Казалось, оно пытается нас растопить. Кожа просто плавилась. Мужики пошли на озерко купаться. Пошли вслед за девушками из Питера, которые, когда мы только пришли, загорали, в чем мать родила. Обед готов, а мужиков все нет. Мы решили проверить, какой рефлекс у них сильнее – первичный - потребность в пище, или вторичный - потребность в противоположном поле? Блям-блям-блям! И со смеху чуть не попадали, увидев, как они несутся, босиком, прихрамывая, но все-таки несутся к миске и ложке. После обеда всех разморило на тихий час. С трудом заставили себя собираться, ведь нам еще надо дотопать до ущелья Шхельды к месту полудневки и забрать заброску. Поэтому, скрипя зубами, собрались и пошли.
До альплагеря Джантуган добежали за час – полтора. Там встретили двух австрийцев, которые на ломаном английском пытались у нас выспросить, где находится мост через Адылсу. Им надо было на ледник Кашкаташ. Ярик на вполне приличном английском языке объяснился с иностранцами, чем нас несказанно удивил. Далее добежали до шхельдинского ущелья, перешли мост, прошли выше по другому берегу Адылсу за оздоровительный центр «Эльбрус» и встали на полудневку. Нам с Ляшовым так было хорошо, что мы попадали на травку и бездельничали. Док нас все ходил и напрягал, мол, давайте ставить палатку. Мы ему: «Отвяжись, потом поставим». Как он тут психанул. «Я не буду с вами жить в палатке, буду ночевать на улице…» И так далее, и тому подобное... Ну и черт с тобой. Мы продолжали валяться.

Подходило время для ужина. Готовить оставались я и Катя, а мужики собирались за заброской. Адмирал сказал, что я ответственная за горелки, объяснил принцип их работы и добавил, что желательно их не трогать. Я испугалась ответственности за хитроумный аппарат, припомнив, как Новиченко обложил Ярика за то, что он поджег горелки. Говорю: «Ну конечно, они загорятся, а я буду виноватой». И пошла по делам в лесочек. Адмирал вдогонку пожелал типун мне на язык. Спустя десять минут я возвращаюсь и вижу суету вокруг горелок. Док меня увидел, кричит «Демина, накаркала». Смотрю, горелки пылают синим пионерским костром. Адмирал на меня покосился, я поспешно отступила в сторону. Вдруг решит самолично наложить типун мне на язык. Починив горелки, там оказывается шлангочка травила, мужики отправились за заброской в альплагерь «Шхельда», а мы с Катюхой готовили борщ. Вечером очень приятно посидели и потрандели о делах земных и насущных. Выпили адмиральский винчик. Дока разморило и он пошел спать на улице. Мы продолжали заседать. Наши соседи, которые рядом палили костер и гуляли на широкую ногу, угостили шашлычком. Правда по кусочку на брата, но все равно спасибо. Мастер пошел проводить соседних дам до их жилья, причем сделал это с огромным удовольствием После романтически проведенного вечера, после широченных зевков все решили, что уже давно детское время кончилось и пора спать. Стали расходиться и кто-то сказал: «На Доктора не наступите». И все засмеялись.

16 июля.

Я проснулась с замечательным чувством, что не надо никуда торопиться, впопыхах собирать рюкзак, бежать за Адмиралом, который всегда уходил раньше всех, подчеркивая нашу нерасторопность. Сегодня полудневка и можно просто поваляться и подурачиться. Народ настолько расслабился, что никто даже не купался и не стирался. Удивительно. Только к обеду(!!!) шевельнулось желание постоять под горячим душем. Но в альплагере «Шхельда» он оказался платным. Мы с Катей пошли на реку. От нашего лагеря нас прекрасно закрывал хвойный лесочек, но… На противоположном берегу проходила дорога на Джантуган, и обзор с этой дороги, не спеша набирающей высоту, на нашу купальню просто шикарный. Но нам было наплевать. Мы разделись и сполна наслаждались ласковыми лучами солнца и холодной водой.

Днем народ от безделья завалился в своей массе спать, в том числе и Адмирал. А я занялась пересчетом новых продуктов из заброски. Список имеющихся в наличии продуктов должен был, под руководством Адмирала, превратиться в раскладку оных по рюкзакам. Для меня проблемой после заброски был не столько вес рюкзака, сколько недостаток его объема. Я с трудом затрамбовала свой чемоданчик и настолько утомилась, что, пока народ собирался, завалилась подремать. Тут Новиченко постучал по моей ноге и сказал: «Демина, а это что такое?». Я одним глазом рассмотрела под пологом палатки два пакета с продуктами и схватилась за голову: «Неучтенка!» - про которую я забыла. Пришлось трамбовать еще больше свой рюкзак, поскольку, как виноватая, я забрала большую часть неучтенных продуктов.

Около шестнадцати часов прозвучала команда: - «Под рюкзак!» и мы тронулись в путь на ночевки «Улыбка Шхельды». Вверх вела хорошо набитая тропа, видно маршрут пользуется популярностью. Адмирал шел впереди, за ним Огурцов, после я и все остальные. Новиченко начал потихоньку набирать темп. Видно хотел проверить, насколько нас с Веталем хватит, поскольку мы не отставали ни на шаг. Веталю хоть бы что, а я чуть отстала, но на самую малость, на полминуты. Через полчаса такого бега вверх с нагруженными рюкзаками Адмирал нас пожалел и остановился на привал. При этом удивленно покачал головой. Оказывается мы настолько убежали вперед, что пока дожидались остальных, я успела замерзнуть. Народ потихоньку стягивался, а который уже стянулся – травил байки. Помню, Док что-то заряжал, просто Регина Дубовицкая. Отдохнули, потрепались, замерзли и пошли дальше. Вскоре наткнулись на погранзаставу. Погранцы дотошно проверили наши пропуск и документы и отпустили с миром. Еще сделав пару шагов, мы оказались на «Улыбке Шхельды». Место просто замечательное. Ровный бережок из речного песочка. Прямо пляж в Джемете, как говорит Ляшов. Макс тут же упал на живот, не снимая рюкзака, и начал плавать по песку. Каждая палатка старалась выбрать для себя лучшее место на пляже.

Что нас неприятно поразило, так это количество мусора в окрестностях. «Улыбка Шхельды» – красивое место и сюда приходит очень много кефирников, которые никогда за собой не убирают. Мы, как только поставили палатки, под лозунгом «Все на субботник!» отправились на уборку мусора. Одни с пакетами лазили по кустам и собирали консервные банки, полиэтиленовые бутылки, полиэтилен и сваливали всю эту дрянь перед пресс-машинами – Адмиралом, Ляшовым, Доктором и Огурцовым. Они камнями плющили мусор и бросали в выкопанную яму. С осознанием огромной полезности совершаемого дела мы ковырялись в мусоре часа два. Что удивительно, мы с Катей нашли банку кильки 1972 или 1982 года производства. Подумать только какой древний мусор здесь лежит. Мужики ее вскрыли. Оказалось, что она неплохо сохранилась. Не испортилась, а просто высохла. Запах нормальный. Однако никто не рискнул ее попробовать. После этой банке устроили торжественные похороны, как символическое назидание человечеству об экологической проблеме планеты. Громко сказано, да тихо сделано. После с успехом выполненного туристского гражданского долга принялись за приготовление ужина. Дежурили Мастер и Ляшов. После их фирменного блюда – картофельной манки – мы ждали на ужин нового кулинарного чуда. Я немного помогла чистить и резать овощи для ухи. После, предоставив остальную работу поварам, болтала с Доком в палатке о книге «Анастасия», которую он мне подарил на день рождения. У нас возникли разногласия, но мы их решали мирными переговорами. Повара кинули клич о готовом ужине, и мы выползли из палатки. Ничего сверхъестественного, но очень вкусно, включая сто грамм.

Утро в нашей палатке ознаменовалось криками Ляшова: «Вставайте, на нас напали барсуки!!» Мы с Доком улыбнулись на оригинальную попытку нас разбудить и повернулись на другой бок. Ляшов тогда начал трясти нас за ноги, чтобы мы встали. Пришлось подчиниться. Оказывается, на нас правда напали барсуки. Мастер, вне себя от такой наглости, рассказывал, что они с Игорем встали пораньше, приготовить завтрак, на не нашли скатерти, кружек, ложек и другой посуды, которую мы оставили вечером на скатерти. А песок был испещрен следами маленьких лапок. Конечно, барсуки – это условное название этих вредителей. Что это были за зверьки, я не знаю. Но они утащили нашу скатерть в кусты, погрызли ее углы, выпили все какао, которое осталось с ужина и было разлито в кружки, а кружки они составили в кружок. Мы все удивились такой любовью зверьков к геометрии и продумали, а может это были не барсуки, а погранцы, которые рядом несли службу, буквально за двумя камнями. Не придя ни к какому выводу, кто же нас ночью посетил, стали собираться в путь. Нам предстояло сделать подход под перевал Юсеньги – последнюю «двойку Б» на маршруте.

В который раз Адмирал собрался первым и пошел вперед. Сей факт нас подгоняет как нельзя лучше. Потихоньку народ уходил за ним. Я, Ляшов, Макс и Док были последними. Щелкнулись на фоне Шхельды и тоже пошли. Сначала нас вела хорошо набитая тропа. Но затем она потерялась среди больших валунов, и мы тоже потерялись. Шли кучками по два - три человека. Одни пошли по морене, другие, в том числе и я, – по осыпному склону. Док один бегал среди камней. В общем какая-то неразбериха. Мы долго ковырялись на крупной сыпухе и еле-еле с нее спустились на плато морены к Адмиралу. А он облюбовал огромный плоский камень для привала. Там все и упали. Этот переход нас сильно вымотал. Поэтому мы на камне почти заснули, под солнышком, и идти дальше не хотелось, но пришлось, под строгим взглядом Новиченко. Следующий переход проходил по крупнокаменистой местности, на которой у меня что-то случилось с ногой. Я до сих пор не знаю что это было. Как будто в ступне рвалась тонкая нитка, после чего нога немела, и я не могла идти. Пришлось делать вынужденный привал. Адмирал где-то успел найти кусок льда, раздробить его, завернуть в тряпку и положить мне на ногу. Макс, как терапевт-любитель, а Ярик, как врач-анестезиолог, суетились вокруг меня, держали лед, массировали ногу, втирали какую-то мазь. Все эти действия сопровождались садистскими шуточками остальных членов команды. Наверное, минут сорок из-за меня потеряли. Дальше я шла очень осторожно, так как в ноге все равно рвалась какая-то загадочная ниточка, хоть и не так болезненно, как в первый раз.

А время все шло и шло. Я к тому, что приближался обед. Но вода бежала по недосягаемому для нас руслу – под мореной, по которой мы шли. Никаких условий для обеда не предвиделось. Было очень жарко, и всем хотелось пить. Тут Жижин увидел лужицу, которая образовалась за счет жалких грязных капелек ледниковой воды. Небольшое обнажение льда было обнаружено тут же. И Мастера понесло: - «Становимся на обед. Я вам воду достану, процежу через марлечку». Ну что же делать? Видя, как Мастера уже трусит от голода, сердобольный Новиченко решил стать на обед. Мы, молодежь, были только рады, поскольку процеживание воды через марлю добавило нашему привалу лишних полчаса. Каково же было возмущение Адмирала, когда через десять минут после выхода мы обнаружили приличный поток чистейшей воды. И Жижин услышал в свой адрес пару неласковых слов. По этому ручью мы начали подъем вверх, долгий и нудный. К вечеру мы вымотались, мечтали о ночевке, и Адмирал уже искал место для нее. Но окружающий нас ландшафт был обманчив. Там, где было ровное место, на самом деле оказывался склон. На одном из таких миражей сделали привал. Мы практически уже подошли под ключевой участок пер. Юсеньги – скальный, такой гигантский бараний лоб из гладкой волнистой скалы. С этого лба мощным потоком низвергался водопад. Красиво, ничего не скажешь. Но тоскливо, как только подумаешь, что туда надо карабкаться.

На привале Док обнаружил выгоревший красный мотоциклетный шлем и сразу же нацепил его на себя. Говорит: «Вот в каких касках надо ходить! Заберу домой, мелкому». А у нас начали развиваться идеи, откуда он тут появился. Определенно, он принадлежал группе, проходившей этот скальный участок. Вот только почему группа ушла, а шлем остался? Наши теории развивались в направлении черного юмора. Жижин тут же не преминул вставить черно-юморной стишок собственного изготовления:
Бодро турист на вершину пошел,
Сверху огромный булыжник сошел.
Громкое эхо в ущелье раздалось -
Каска туриста целой осталась!

Смех смехом, а идти надо – лозунг Адмирала. На мою немую мольбу «Может не надо никуда идти» (было уже порядком семи часов вечера) он также молча сказал «Надо, милая моя, надо». И я стиснув зубы и все, что можно еще было стиснуть, одела рюкзак и пошла за предводителем. Сначала мы поднимались по пологим скалам. И уже тут мне стало страшно. Я поняла, что больше всего боюсь скал и камнепадов. Припадая, насколько это возможно, к земле, я ползла, как кошка на охоте. Ляшов даже сделал мне замечание, что же это я так иду неуверенно. А мне казалось, что ботинок соскользнет с поверхности. И лететь-то уже прилично.
Мелкими перебежками я подошла к ключевому участку. А там Адмирал с веревкой свободным лазаньем - наверх. Где-то посередине он затормозил, не мог найти проход. Мастер подсказал, что нужно взять чуть правее, как Серов, в позапрошлогодней «пятерке». И Новиченко прошел! Наверху уже был забитый крюк, и Адмирал быстро кинул нам веревку. Следующим пошел, не снимая рюкзака, Ляшов, на жумаре. Скажу, что крутизна склона была градусов шестьдесят - семьдесят. Поэтому подниматься с рюкзаком под силу только настоящим бизонам. Третьим ушел Док. Наверху втроем они устроили для остальных так называемый лифт. Практически вытягивали поднимающегося на верхней страховке, причем с дикой скоростью. Только успевай ногами по стенке перебирать, да жумар продвигать. Так меня без рюкзака вытащили минуты за три. Адмирал спросил: «Пойдешь за рюкзаком обратно?». Я сказала: «Да». И д.Саша пошел сам. Катя поднималась с рюкзаком. Лифт работал исправно и быстро. Катя где-то замялась с жумаром и ее протащили по скале. Так же случилось и с Яриком. При этом Новиченко добавил: «Ну, чертов альпинист, покажи, что ты умеешь». Ярик в недавнем прошлом занимался альпинизмом. И Адмирал все его проверял, что он умеет. Далее, после определяющего участка, надо было свободным лазанием пройти остаток скального лба. Как ни странно, мой страх улетучился. Несмотря на то, что в этом месте скалы были сложнее, чем сначала. Я с удовольствием шла за Адмиралом. Он все повторял, чтобы я искала свои зацепки.

Наконец был пройден последний скальный уступ, и взору открылись ровные каменистые площадки, граничащие со снежником. Новиченко указал на них и сказал: «Иди туда, домой». Юсеньги с местного языка переводится как «Мой дом». Здесь было очень уютно и на самом деле казалось, что мы дома. Народ быстренько организовался на общественные работы, то есть на обустройство площадок под палатки, поскольку синие сумерки грозили окраситься в черные.

Веталь начал разбирать свой рюкзак на краю обрыва. Конечно, его удача не простила такой безалаберности: спальник Огурцова приземлился, наверное, в то же место, где мы обнаружили каску. Сие происшествие дало повод для соблюдения всех известных и неизвестных правил осторожности. Все, что происходило позже, больше походило на идиллию в сериале «Элен и ребята»: одна большая семья готовит ужин на одной большой кухне. Из этой семьи я резала лук, за что мне Ляшов за ужином объявил благодарность, а именно за отсутствие лука, так мелко я его порезала. Над нами светили огромные звезды. Погода благоволила к распетию песен и распитию горячительных напитков. В общем, этим вечером отдых получили не только наши тела, но и души. Ночь прошла спокойно, без происшествий.

18 июля.

Как обычно, ранние сборы несколько омрачали утреннее настроение, но ненадолго. Нам предстояло пройти в кошках среди трещин и разломов ледника, который несколько в стороне нависал над вчера пройденным бараньим лбом и из-под которого шумел тот самый гостеприимный для огурцовского спальника водопад. Удовольствие от перепрыгивания трещин неописуемое. Адмирал решил не организовывать даже подобия страховки. Но при этом очень внимательно следил за передвижением каждого из нас и давал ценные указания по поводу того самого передвижения.

Вскоре мы вышли на снежник, покрывающий ледник. Точнее на огромное снежное плато. Прямо по курсу виднелась солидная седловина, которая и было перевалом Юсеньги. Седловина выглядит как искусственно насыпанная, причем недавно, настолько она состоит из мелкой сыпухи со стороны подъема. И вот мы на перевале. Наверное, не прошло и часа после выхода из лагеря. Такой приятный перевал. Сидя на седловине, мы изучали карту и открывшиеся виды. Сняли записку пограничной разыведгруппы, которая сняла записку Адмирала двухлетней давности. Приятно, что на Юсеньги мало кто заглядывает. Что интересно, ребята из разведгруппы считали, будто они поднялись на перевал Родина «двойка А». И в записке утверждают что ставропольские ребята, то есть команда Новиченко, ошиблись, промахнулись и приняли «двойку А» за «двойку Б». Адмирал аж позеленел: «Тоже мне разведчики! Найдут они кого-нибудь, как же! Вернемся, я напишу их начальству!!!!!» И т.п. Мы тоже повозмущались: «Да! Да! Что это такое! Хамы!» и, конечно же, при этом улыбались.

Время отдыха закончилось, время спуска началось. Вниз вел небольшой скальный, выходящий на снежный склон, участок. Там бросили веревку. Предварительно надев кошки, снег был очень плотный, нужно было пройти скальный участок спортивным спуском, далее на три такта траверсировать склон, чтобы по снегу обойти бараньи лбы и прочие скальные отвесы, которые расположились ниже, и также по снегу спуститься на зеленку. Первым пошел Док, за ним - Ярик. Я третья. Глядя, как осторожничал Доктор (и правильно делал!), при этом еле передвигался вдоль склона, я решила показать ему класс. Хотя, скорее всего не ему, а Новиченко, который смотрел на нас еще с перевала. Поэтому я начала торопиться, чтобы очень быстро пройти участок, догнать и обогнать Дока. Не знаю, почему он у меня вызывал потребность в соревновании. Ярик тоже был впереди, тоже шел осторожно, но при этом к нему у меня не возникало никаких претензий. А Док меня жутко раздражал своей медлительностью. В общем, думаю, мои низкие мотивы вполне понятны. Я начала спуск. Пока шла по веревке, в спешке дважды упала. После второго падения подумала, что стоит чуть поостыть. Верхний слой снега, максимум сантиметров пять, оказался раскисшим и мокрым. А ниже – очень плотным. Поэтому просто ботинком ступень сделать было сложно, а кошки сильно забивались.

К тому времени, когда закончилась веревка, кошки превратились в платформы шестидесятых. И мне нет, чтобы их оббить и спокойно на три такта траверсировать дальше. Мне же надо Дока обогнать, который оббивал кошки после каждого шага. И я поспешила за ним, забыв про кошки. И как следствие – срыв на склоне. Скорость была набрана моментально. Обычно, когда я падала, я кричала. Здесь же все произошло без крика, настолько мне стало страшно. Всегда страшнее смотреть, чем падать. А тут я сама испугалась. Меня несло на бараньи лбы, за которыми скальный обрыв неизвестной глубины. Ледоруб помог мне лишь немного погасить скорость. Он, практически утопленный в снегу, скользил вместе со мной. Вылетев на бараньи лбы, я затормозила кошками. Точнее одной кошкой, зарывшись ногой в снег, и только потому, что ближе к камням снег очень мягкий. Нога застряла в снегу, а тело по инерции дальше проехало и остановилось. При этом нога оказалась где-то под моей лопаткой. Лежу в такой позе и боюсь пошевелиться, кажется, что понесет дальше. А там уже обрыв. Долго лежала. Смотрю, сверху Адмирал начал спуск ко мне. Наверное, чтобы пистоны вставить. Тогда я подала признаки жизни, и Адмирал сделал вид, что он начал спуск в порядке очереди. Я же первым делом сняла кошки и медленно-медленно, по пять минут пробивая каждую ступень, пошла к скалам. Легче идти по камням, там не так скользко. Вот что значит поторопилась. В то время как все траверсировали склон по снежнику, чтобы обойти скалы, я по этим самым скалам спустилась вниз, проявляя максимум осторожности. Жизнь всему научит.

Внизу была шикарная зеленая полянка, на которой Ярик и Док уже отдыхали и ждали остальных. Я пришла третьей, хотя могла намного обогнать ребят, только в виде мешка с костями. Когда собралась вся группа, Новиченко на радость всем объявил обеденный перерыв. Никакого выговора не последовало, поскольку и так было понятно, что нужные выводы я уже сделала. Во время обеда Док мне показал чудо природы: гриб, который растет посреди коровьей лепешки. Нелепое зрелище!
После обеда продолжили спуск к реке Юсеньги по рододендрону. Мастер пытался обратить внимание Адмирала на более удобный, на его взгляд, спуск. На что д.Саша ответил: «Витя, иди там. Я не возражаю». Сам же пошел там, где шел. Макс и Веталь убежали вперед.

Когда мы спустились к реке, то там обнаружили только Макса. Огурцов скрылся в неизвестном направлении. Жижин начал проявлять видимые признаки беспокойства, поскольку река была объективна опасна: бурный сильный поток между огромных валунов. Пока мы ждали результатов поиска от Адмирала и Макса, Ляшов, Вовчик и Док купались в ледяной воде. Издали нас заметили погранцы и побежали к нам, потрясая автоматами, требуя, чтобы мы остановились. Рядом находится перевал Бечо, с которого сваны совершают набеги. Поэтому приграничную область тщательно пасут. Наши документы были в порядке, пограничники – довольны - мы их угостили сигаретами. Вроде все хорошо, только нет Виталика. Мастер почти впал в панику. Вдруг кто-то увидел беглеца на другом берегу. С души упал камень. Так, налегке, мы по валунам перебрались на другой берег. Огурцову здорово досталось от Мастера.

Дальше снова начался подъем. На сей раз под перевал Интеркосмос, последний на нашем маршруте. Его категория «единица Б», посему трудностей от него не ожидалось. Подъем давался тяжело. Все уже устали. Наконец, когда мы подошли вплотную к морене, из-под которой появлялась река, адмирал дал добро на ночевку. Что было встречено с огромным энтузиазмом. Время было четыре часа вечера. Новиченко выглядел недовольным. Наверное, потому, что мы не смогли сделать подход под сам перевал, хотя должны были. Поставили лагерь, приготовили ужин и сидели трепались. Этим вечером на сцене выступал Ярик: рассказывал больничные байки или как на самом деле лечат наши врачи. Таких ужасов наслушались и в то же время смеялись до коликов в животе. Больно хороший Ярик рассказчик. Как только стемнело, все разошлись по палаткам.

19 июля.

Наша палатка проспала подъем. Мы с Доком выползли прямо к завтраку, продрали глаза, увидели в своих мисках кашку и принялись ее пережевывать. Адмирал тихо сказал: «Некоторые уже рюкзаки собирают, а некоторые только проснулись. Нам стало стыдно и мы ушли собираться, недопив пересоленное какао (кто-то сумничал, что во все питье надо добавлять немного соли). В итоге наша палатка собралась быстрей всех и вышла на маршрут одновременно с Адмиралом. Вот что значит строгий взгляд на вещи.

Наш путь проходил по моренному плато с небольшим градусом подъема. Наша троица, Адмирал, Док и я, вырвалась вперед. Минут через сорок стали на привал, дожидаться остальных. Новиченко тем временем достал дневник и что-то в него записывал. Подошедший Мастер отвлеченно и самозабвенно присел на камушек с тем же занятием, что и д.Саша. Прямо Союз писателей на природе. Этот привал надолго растянулся, чем нас и порадовал. Светило солнышко, отсутствовал ветер. Курорт, да и только!

Когда все подтянулись, отдохнули, прозвучала команда: - «Под рюкзак»! Мне топать было легко, после рисовой то кашки. Это мое индивидуальное топливо. Впереди нас прямо по курсу маячил перевал Интеркосмос. Здесь Мастер и Адмирал были впервые, в отличие от предыдущих районов. Поэтому они через каждые десять минут обсуждали подходы к перевалу. Что-то он не очень походил на категорию «единицы Б». Скорее «двойка Б» - «тройка А», как говорил Новиченко. Жижин в каком-то справочнике, что ли, прочитал, что это «единица Б». Или слышал от местных жителей, что в очень далеком году какая-то группа шла Интеркосмос. Более ни в каких описаниях этот перевал не встречался. Так что шли мы, можно сказать, наугад.

Скоро под нашими ногами оказался ледник, покрытый снежником. Периодически нам открывались огромные разломы и мощные ступени ледника. Но мы их обходили справа по ходу без каких-либо осложнений. На привалах Адмирал все-время бегал в разные стороны и делал технические снимки. Мы же периодически устраивали бойню. Все мы против одного Дока. Такого азарта я даже в детстве не испытывала. Мастер спрятался за рюкзаком и из-за него вел прицельный обстрел. Макс решил не участвовать в битве и мирно писал дневник. Хорошо, что сидел в каске. Потому как Док мощным снежным снарядом сбил каску с его головы. Тогда Макс разозлился и пошел один на один с Доком. Вот это мы посмеялись. Док Максу огромным снежком залепил по пятой точке. В общем резвились мы довольно долго.

Адмирал объявил, что мы пойдем перевал Когутай «двойку А», так как Интеркосмос, видимо, имел категорию «тройку А». А это не для похода четвертой категории сложности. Наш привал был прямо под Когутаем. И на первый взгляд подъем на него не был сложным. В принципе так и было, только крутизна на самом деле была поградусней. Я все еще боялась слететь вниз, с меня бы сталось. Поэтому проявленный максимум внимательности прибавил мне устойчивости. Далее шли довольно простые скалы. Макс вырвался далеко вперед и застрял на крутом участке. В это время Адмирал объявил перерыв на обед. А котлы у Макса. Мы подниматься к нему, не пообедав, не собирались, поэтому пришлось спускаться ему. Причем он вышел на перевал, оставил там рюкзак, взял котлы и спустился к нам. На это Макс затратил около часа времени. А мы сидели и парились.
Было жарко, хотелось пить. Вода сочилась где-то по скале тонкой струйкой. Я попросила Адмирала кинуть в меня снегом (мы сидели на скалах, а рядом с д. Сашей лежал снег), то есть передать снежок, а я бы его съела. Но он решил понять меня буквально и со всей силы швырнул снежок в меня. Точнее в камень, рядом с моей головой. Посмеялся над тем, как я стала подмаргивать, и дал снега. На ноге у д. Саши обнаружился глубокий порез, видимо камнем. Тут же появилась скорая помощь в лице Дока. Во время обеда кто-то рассыпал кукурузу, и все дружно закричали: «А-а-а-а»!

После обеда в течение считанных минут мы добрались до перевала. Последнего на маршруте. Сам перевал был несколько ниже, а мы стояли на снежном куполе. Адмирал с мужиками пошли по куполу, далее по ребру к перевалу Интеркосмос, посмотреть, что же это такое. На Интеркосмос вышел только д.Саша. Остальных он не пустил. Слишком опасно было идти: на три такта, одна нога на одном склоне, другая – на другом, между ног – ребро и ледоруб. На перевале он сделал технические снимки и вернулся к нам. Сказал, что спуск с Интеркосмоса еще сложнее, чем подъем – скалы и осыпь. Мы покачали головой, повздыхали и начали спуск с Когутая.

Сразу же нам попался огромный берш, правда, заваленный снегом. Мы его благополучно обошли. Дальше ехали на ногах по снежнику, но далеко не уехали: открытый ледопад завершал лыжную трассу. Его обошли слева по ходу, по совету Ляшова. Далее следовал крутой спуск с обнажением льда. Кинули две веревки для параллельного спуска дюльфером. Я была в числе первых двух спускавшихся. Моя веревка оказалась короче и заканчивалась на довольно таки крутом ледяном участке. Пришлось перестегиваться на другую веревку. После на своих двоих спускались по крутому снежнику. Я иду и думаю, что пришло время падать. И, действительно, упала. Страшно не было. Было обидно за себя. Что же я за рохля такая! Растерялась настолько, что на небольшой скорости не смогла зарубиться! Моя кошка зацепилась за снег, и я вывернула лодыжку. Боль была тонкой и горячей, если можно так сказать. Я сидела и сопела, чтобы не расплакаться. Ко мне подошел только что спустившийся Макс, привязал мой рюкзак на репшнур и потащил его. А я ковыляла следом с большим трудом.

На пологом снежнике уже стояло несколько человек. Док увидел, что я еле плетусь, отвел в сторонку и разрешил пожаловаться ему. Вот я и разревелась. Потом пошел дождь. Мы стояли под полиэтиленом, а я все плакала. Наконец, когда все собрались, мы двинулись дальше. А дальше были бараньи лбы с относительно приличными полками. Спокойно спустились на морену. Она сверху казалась ровной. Там мы уже запланировали встать на ночевку. Обман зрения лишил нас надежды на скорый отдых.

Уже темнело, Адмирал злился. Я и Доктор держались за ручку и плелись в конце. Новиченко спросил меня, смогу ли я еще пройти. Я кивнула. И в поисках ровного места мы пошли дальше. В общем, на ночевку мы становились уже по темноте. К тому же пошел сильный дождь. А мы с Лехой дежурные. Как и на Джантуганском плато, никто не захотел разделить с нами судьбу. Мы остались наедине с котелками. Я собрала продукты, почистила овощи, порезала их. Док в это время занимался с горелками. Что-то они не горели. Когда я все забросила в котел и осталось ждать только готовности ингредиентов, Док отправил меня в палатку. Больше мне мокнуть незачем. А он остался все доваривать. Когда же все было готово, я уже заснула. Док разнес ужин по палаткам. Я согласилась только на компот.
Пожелав друг другу приятного аппетита, наша палатка принялась дружно жевать. И тут в тишине раздался гром из голосов обитателей Полюса: - «Большое спасибо дежурным»! Мы в ответ: - «Пожалуйста»! Как все-таки приятно! Потом была темнота. Сон без снов. Только слышно было нытье моей ноги.

20 июля.

Утро просто великолепное. Яркое солнце совершенно не напоминало о ночном ливне. Мы смогли полюбоваться Когутайским ледником, с которого спустились. Можно было не торопиться. Раннего выхода не будет. Наш маршрут практически завершен. За день нужно было добраться до Терскола, забрать эльбрусскую заброску у спасателей и подняться до скал спасателей на Эльбрусе.

Начались неторопливые сборы лагеря. Я рассмотрела свою ногу. Щиколотка стала чуть ли не в два раза больше другой. С трудом натянула ботинок. Док спросил, как же я на Эльбрус пойду? Там ведь придется кошки одевать! Вот тут я испугалась и сказала своей ноге, что пора бы ей прекратить выпендриваться. После разрешения собравшим рюкзаки уходить вниз по тропе, я взяла свой ледоруб на манер костыля и попросила пропустить хромых и больных вперед. Вниз вела отличная тропа. Несмотря на это я неверно наступила на камень больной ногой и с криком упала. Здесь народ не выдержал и решил меня разгрузить. Так что дальше я шла с пустым рюкзаком.

По пути вниз увидели красивый водопад. К нему поднимались гуляки с турбазы Чегет. Внизу, когда шли по лесу и были на подходе к Чегету, напали на минеральный источник. Еще минут десять – и мы в объятиях цивилизации. Живя почти три недели обособленно, никого не видя, тяжело мигом попасть в громкие звуки и множество лиц. Вот мы и в долине Баксана. Теперь несколько километров по дороге в обществе парочки иностранцев, которых тут пруд пруди, и мы в Терсколе.

По пути заглянули на нарзаны, нахлебались и пошли дальше. В Терсколе встали за базой МЧС на огороженной территории. Более нигде нельзя было стать палаткой. Это такая замечательная полянка с травой и соснами. Специально для кефирников. Новиченко велел, чтобы мы все ненужные на Эльбрусе вещи сложили в коробки из-под заброски и оставили в МЧС. Зачем же тащить это наверх?

К нашему восхождению из Ставрополя должна была приехать толпа народа и попытаться подняться с нами. Мне почему то не хотелось, что бы кто-то приежал. Я так привыкла жить среди одних и тех же дорогих и любимых лиц, что новые видеть не хотелось. Однако Мастер и Адмирал были другого мнения. Ведь приехать должны были их близкие друзья: Таня Федорова, Генка Ворсин, Игорь Носков и др. Я поделилась мыслями с Веталем. Он сделал круглые глаза и сказал: «Да ты что! Знаешь, какой Ворсин классный мужик. Они с Носковым два брата – акробата». Мне эти речи энтузиазма не добавили, поскольку с Носковым у меня отношения отвратительные. Это даже тихо сказано. Приехала только одна Таня Федорова. Ее палатка стояла здесь же. Мастер с Адмиралом просто расцвели, когда ее увидели. От строго взгляда д.Саши и следа не осталось. Вот это да!
Тем временем дежурные варганили супчик, я и Новиченко в который раз подвергли продукты пересчету и пересортировке. Прибежал славный дружелюбный песик Чатын. Далее последовал внушительный обед, сбор рюкзаков и выход в Азау. Еле успели на последний рейс фуникулера. Станция «Кругозор» – станция «Мир» – пешком за сорок минут до бочек, так как кресельная канатка не работала – приют Одиннадцати – скалы Спасателей.

Мы с Ляшовым вырвались вперед. Высота не давала о себе знать. Видимо прошли хорошую акклиматизацию. Пока народ дошел до скал Спасателей, мы уже поставили палатку. Очень тяжело было Тане Федоровой. Она только из города и сразу поднялась на высоту 4200 м. Адмирала тоже накрывала горнячка. Время суток – сумерки. Пора бы и спать лечь, ведь рано утром – восхождение. Адмирал дал установку на подъем в три часа утра. Ответственный – Гайворонский. Если будет плохая погода, то восхождение отменяется. С тем и легли ненадолго спать.

Вовчик, исполненный ответственностью, то и дело подскакивал ночью и возмущался: «Что же вы спите. Корейцы уже встали». Или: «Корейцы уже завтракают»; «Корейцы уже выходят». И тому подобное... Покоя ему корейцы не давали. Их лагерь был рядом, и Вовчик легко вел наблюдения. В конце концов, встали и мы. А корейцы уже на ратраке выехали в район скал Пастухова.
Вова нас все подгонял. Ему хотелось сделать корейцев и не дать им первым подняться на высочайшую вершину Европы. Как же я не хотела вставать! У меня теплый спальничек и два еще более теплых мужчин под боком. А снаружи минусовая температура. Но все-таки пришлось. Я уже знаю свой организм: он хочет покорить все горы на свете, а когда дойдет до дела, его разморит тяжелейшая лень. Поэтому надо первые пять минут сжать челюсти, а дальше все будет как по маслу. То, что наш завтрак был очень легкий – это еще слабо сказано. Одна печенюшка, ложка меда и чай. Всё это для того, чтобы не стошнило на высоте. За завтраком мы, молодежь, выслушали краткий инструктаж по тактике восхождения на Эльбрус: каждый идет своим темпом, по дороге жует КМП, если станет плохо, то не надо испытывать свой организм на выносливость, надо спускаться. Иначе спускать будет кто-то и этот кто-то не поднимется на вершину. Так не лишайте, господа, друг друга возможности побывать ТАМ! Выходя из лагеря, несколько человек взяли рюкзаки для теплых вещей (погода – непредсказуемая тётка, особенно на высоте!) и для кошек. Моя горемычная нога сказала, что ради великого дела может и потерпеть еще не прошедшую боль. Растяжение связок на щиколотке оказалось вполне приличным. Но мысли занимало только действо сего дня, и поэтому на боль я не обращала внимания. Когда мы завтракали, где-то сбоку и чуть внизу наблюдались вспышки молний. Сразу вспомнился рассказ Жижина, как он с товарищем поднимался на Эльбрус, а в Азау была гроза. Никакими приятными впечатлениями это не закончилось. Резко упавшее из-за грозы давление в сочетании с низким давлением на высоте откликнулись в организмах жуткой головной болью и тошнотой. Я смотрела на вспышки молнии и готовилась к серьезной борьбе с самой собой.

Выход состоялся еще по темноте. Мы присматривались друг к другу, выбирали попутчиков с похожим темпом ходьбы. Кто-то сразу рванул (Ляшов и Гайворонский), кто-то шел последним (Новиченко и Федорова). Остальные пока метались из начала в конец и обратно. Темный склон пестрил огнями фонарей –желающие побывать на Эльбрусе выходили на тропу.

Кстати сказать, я думала, что мы, как герои нашего времени, будем подниматься в одиночестве, наедине с горой, ветром, солнцем, морозом и организмом. Какое там! На самом деле восхождение собиралась совершить целая толпа. Не берусь даже говорить о ее количественных характеристиках: сотня, две, не знаю. Наверх проложена целая дорога. Не заблудишься! Среди восходителей из русских было нас одиннадцать человек, пара краснодарцев и пара москвичей. Остальные – иностранцы: немцы, австрийцы, поляки, чехи, американцы, англичане, корейцы. Целый винегрет из народностей. Поле непаханое для общения и дружеских знакомств. Хотя на самом деле наши менталитеты настолько отличаются, что нам вряд ли было бы интересно общаться. Мы даже смеемся по-разному. Тут появился азарт, захотелось показать, как ходят русские, что мы сильнее этих сытых бюргеров и мы прибавили шагу.

Среди нас определились такие группы: Ляшов и Вовчик впереди. Они догоняли корейцев, чтобы отобрать радость первовосходителей этого дня на вершину. Ярик оказался одиночкой. Затем шли Мастер, Огурцов, я и Катя. Далее Макс и Док. Видно было, что им уже тяжело. Но они не отступали. Последними шли Новиченко и Федорова. Им было хуже всех. Тане, так вообще. Ни одного дня акклиматизации! Мне шлось легко. Никаких аномалий в организме не ощущалось.
Когда почти дошли до скал Пастухова, начало вставать солнышко. Честно могу сказать, что такого рассвета никогда в жизни я не видела. Половина неба была охвачена пожаром. Небесный огонь разметал свои языки цвета всех оттенков красного. Все это было настолько ярко и масштабно, что наводило на мысль о судном дне. Безумно красиво. Наверное, такое, к сожалению, увидеть больше не придется.

Вот и скалы Пастухова. Высота 5000 м, если не ошибаюсь. Так высоко Ратибор еще не поднимался. Эти скалы окружены натечным льдом огромной площади. Этот лед как бутылочное стекло, очень гладкий. Его трудно просто поцарапать кошками. Но сейчас линза (так это называется) закрыта снегом, что дает возможность пройти к седловине Эльбруса без организации страховки. Крутизна здесь уже набирает обороты.

Трасса превратилась в тропинку, поскольку здесь все время холодно и снег даже под ярким солнцем не раскисает. Дул холодный ветер. Мои ноги начинали неметь от холода. Ботинки приобрели минусовую температуру и снег на них уже не таял. Мы одели кошки и продолжили свой путь. На тропинке от скал Пастухова до седловины тянулась разноцветная вереница восходителей. Мы их начали обгонять и к седловине пришли в числе первых. Восточная вершина закрывала нас от ветра. Утреннее солнце заливало относительным теплом седловину. Наша группка плюхнулась на отдых. Высота уже давала о себе знать. Появилась одышка, головокружение. Мои легкие болели на каждом вздохе. И тем не менее, я чувствовала себя хорошо. Ни тошноты, ни головной боли. А это главное. Сильно хотелось пить. Мы совершенно не продумали этот вопрос. В нашем распоряжении одна бутылочка поллитровка на четверых. А инострашки попивали что-то горячее из индивидуальных термосов.

Отдышавшись настолько, насколько это возможно, начали восхождение на Западную вершину, куда шла основная толпа. Только двое москвичей пошли на Восточную. Чем выше мы поднимались, тем больше вертолетов кружилось у меня в голове. Под самой вершиной - небольшим пупырем, мы встретили Игоря, Вовчика и Ярика. Они все-таки догнали корейцев и поднялись вместе. Игорь поднялся с нами еще раз. И вот я стою на Западной вершине Эльбруса (5642м). Здорово. Интересно, что если смотреть на юг, то видно Главный Кавказский хребет, горные массивы, море льда, скал и снега. А если смотреть на север, то ничего кроме зеленых холмиков там не увидишь. Говорят, что с Эльбруса видно и Черное и Каспийское моря. Но нам не дано было это проверить, так как ниже нас стелился ковер из ватных облаков.

Погода на редкость удалась. Нам с Катей жарко стало, даже разделись. Толпа иностранцев, которая с нами забралась на пресловутый пупырь, прыгала, радовалась и со всеми обнималась. «My congratulations!» (Мои поздравления!) – говорили они друг другу и нам в том числе. Еще и обниматься лезли. При всей моей нелюбви к иностранцам нельзя было не улыбнуться этой искренней радости. Ведь это простые люди, не туристы. Они отвалили кучу денег за этот момент, который дался им очень тяжело. Ну что ж, вам тоже мои поздравления. Потратив изрядное количество кадров на себя, любимых, начали спуск. Встретили Дока и Макса. Им еще далеко. Они лежали на снегу часто дышали и были зеленого цвета. Я Максу отдала фотик. Им ведь тоже надо запечатлеться. Адмирала я встретила на седловине. Только я уже спустилась, а он поднимался. Тяжело ему было. Таня Федорова ненамного его опередила. Вообще-то мы должны были подняться на две вершины, но мы почему-то решили, что хватит и одной. По крайней мере, на первый раз. Поэтому сразу начали спуск к лагерю.

Я не думала, что мы так много прошли. Слишком долго спускались. Периодически нас накрывал туман, в котором мы встретили эстонцев. Они тащили с собой рюкзаки, планируя заночевать на седловине. А недолгое общение показало, что они тормоза на самом деле. Мы сбросили достаточно высоты и попали на трассу из раскисшего снега. Пока добрались до лагеря, все силы иссякли. Счастьем было неограниченное количество воды. Напились «Zучки», и повалились спать в «Полюс». Картина называлась «Шпроты в консервной банке». Жижин и Ляшов упали в нашей палатке. Мастер дал краткую характеристику и рекомендации по дальнейшей карьере туриста каждому из нас.

Гайворонский в это время готовил плов на обед. Дежурил Вовчик один, поскольку его коллега по кухне – Макс – еще блуждал на склонах Эльбруса и знал, когда надо возвращаться. К готовому обеду. Они с Доком пришли в лагерь все еще зеленые, но очень довольные. Несмотря на капризы собственных организмов, им удалось дойти до вершины. Сказали, что Новиченко и Федорова пошли на Восточную. Тут мы припухли. Это какую же надо иметь силу воли?! Им ведь хуже всех было. Молодцы! Что тут еще скажешь. А нам стало стыдно, что духу не хватило побыть еще пару часов на высоте. Только вечером два героя подошли к лагерю. Мы их встретили громкими аплодисментами. На Адмирале был надет женский розовый с люрексом свитер под горло. «А знаете как там холодно?» – ответил он на удивленные взгляды.

Вечером было организовано праздничное застолье. Адмирал сказал, что впервые на его памяти при восхождении выдалась хорошая погода. Еще одна приятная неожиданность – на вершину поднялась вся команда. Это бывает очень редко. Тем более что команда большая – одиннадцать человек. Вот какие мы молодцы! Таня Федорова отлеживалась в палатке. Ей все еще было плохо. Ничего себе провела выходные. Сбегала на Эльбрус! Я ей восхищаюсь – это самая сильная женщина из тех, кого я знаю. После обмена своими впечатлениями долго мы не сидели, усталость взяла свое. Захотелось спать. И мы разошлись. Из «Полюса» еще долго доносились смех мужиков и визг Катерины. Они решили ей устроить темную за то, что Катя отказалась погреть Вову. А потом я вырубилась.

22 июля.

Проснулась оттого, что мое лицо горело. Зеркало показало жуткие солнечные ожоги. А чего я ждала? Ведь забыла лицо кремом намазать перед восхождением. Теперь правая скула и подбородок были похожи на апельсиновую корку. Видимо я так страшно выглядела, что Адмирал даже спросил, что это со мной. После завтрака начались неторопливые сборы. Жижин пытался сжечь свою просоленную футболку, которая не хотела гореть. Меня Док и Веталь заперли в туалете (там есть туалет типа сортира, все удобства для восходителей). Я решила, что колотить кулаками в дверь и орать не стану, и просидела там в компании ароматов Франции минут сорок. Тут Макс решил посетить комнатку неизвестного архитектора. Открыл дверь, а там я: - «Бу!». Он от испуга чуть не умер. Смеялись все и долго. Помахав на прощанье Эльбрусу рукой, поблагодарив, что он позволил так близко подойти к небу, мы начали спуск. Скалы спасателей – приют Одиннадцати – бочки – станция «Мир» – станция «Кругозор» – Азау – Терскол. В Терскол шли по тропинке и напали на земляничные полянки, которые после превратились в бывшие земляничные полянки.

Разбили лагерь за базой МЧС. И теперь уже расслабились по настоящему. Окончен маршрут без единого трупа. Вечером нас ждал праздничный ужин и разбор полетов. А пока каждый занимался своим делом. Мы с Катей, например, пошли отмываться на речку. Все-таки завтра возвращаемся в цивилизацию, к приличным людям. Я поделила оставшиеся продукты, а это в основном сахар и анаком. Так что едем домой не с пустыми руками.

Ужин проходил в уютной беседке, как будто специально рассчитанной на одиннадцать человек. После того как подвыпили, начался разбор полетов. Замечания со стороны начальства были следующие: группа физически подготовлена отлично, но на утренних сборах тормозила конкретно. К Ляшову, Огурцову, Доктору, Гайворонскому в техническом плане никаких претензий. Они вышли в кандидаты на участников пятерки. Мне, Кате, Максу и Ярику рекомендовано закрепить полученные навыки в походах третьей и четвертой категории сложности. Мне припомнили все мои падения, которыми я ставила под угрозу успех похода. Кате – ее медлительность на спусках по снегу, чем она тормозила команду. У Ярика слабое место – скалы, что выявилось на перевале Юсеньги. Максу в недочет поставили общую неустойчивость и непоседливость. Он часто спотыкался и падал на ровном месте. И в то же время мы все молодцы, прошли сложный поход на удивление легко! Приятно было слушать.
Последняя походная ночь обнимала и долго не хотела отпускать. Но все когда-нибудь кончается.

23.07.01. Домой!!! До свидания, горы!!!

Add comment